Один в чужом пространстве

У двери оказалась старушка в черном платке. Ближе к столу сидела беременная. На разостланной на столе газете лежали сало, хлеб и соленые огурцы в целлофановом пакете. Беременная уплетала за обе щеки, и рассол стекал по ее пухлым рукам с засученными по локоть рукавами халата. Живот, перевязанный серым пуховым платком, мешал ей сесть за стол, и она звучно высасывала огурцы, расставляя ноги и наклоняясь, чтобы не капать на платок. Запах копченого сала и огурцов распространялся по вагону.

— Простите, — негромко обратился я к старушке, — у вас пятое место?

— Нет, молодой человек, у меня — шестое, — ответила она.

— У мэнэ пьятое! — зыркнула на меня беременная, видимо, приготовившись дать отпор. — А шо?

Не может быть! Это какая-то ошибка!..

— Извините, — я удалился, не объясняя причины своего интереса. Спросить бы сейчас во всеуслышание: «Товарищи! Кто из вас Литвиненко Г. С?» Но, в отличие от государственных органов и других подобных агентов, в «Волке» не интересовались фамилиями, если это не влекло за собой криминала и клиенты сами не желали их называть. Это мы рекламировали во всех объявлениях и проспектах, и в этом состояла уникальность нашего агентства. Так что фамилия Литвиненко Г. С. вполне могла оказаться псевдонимом. Если же она была настоящей — называть ее все равно не следовало: тот, кто угрожал ему, мог сейчас находиться рядом, и я ненароком навел бы его на своего клиента. Ко всему прочему, если бы пожелавший ехать с охранником клиент не собирался оставаться при этом инкогнито, он сам бы мне представился еще в агентстве; по крайней мере, взял бы билет рядом, а не через два купе. Так что я определенно не должен был разыскивать его по фамилии.

Проводник перешел во второе купе. А может, все-таки там? Я остановился напротив распахнутой двери, будто хотел спросить о чем-то у проводника. Он проверял билеты у Председателя Колхоза и его соседа — солидного гражданина в вязаном жилете и галстуке, читавшего газету. Лицо гражданина показалось мне знакомым, но сейчас я никак не мог сосредоточиться и вспомнить, где я видел его.

— До Киева? — то ли спросил, то ли констатировал проводник, рассовывая билеты в отделения сумки. — За постель гроши — по двадцать пьять карбованцив!

«Ни хрена себе — гроши!» — подумал я, ездивший в последний раз поездом, когда постель еще стоила рубль.

Председатель достал портмоне. Его сосед отложил газету и потянулся к карману синего пиджака, висевшего у двери рядом с кожаным пальто.

«Хозяин!» — сердце радостно екнуло, будто я встретил старого приятеля.

В мою сторону он даже не взглянул, молча расплатился с проводником и снова погрузился в чтение. Пересчитав деньги, проводник сунул их в карман и вышел.

— У меня — девятое! — громко, как глухому, чтобы слышали пассажиры в купе, сообщил я проводнику.

Он посмотрел на меня, как на идиота.

— Знаю, — буркнул недовольно, — идить и чекайте, дойду и до вас.

Ни Председатель, ни Хозяин ухом не повели: один, приподняв занавеску, разглядывал редеющие огни столицы; другой, не удостоив меня взглядом, задвинул дверь.

Проводник постучался к вьетнамцам. Очередь была за нами с Профессором, и я нехотя вернулся на свое место. Концерт бандуристов закончился на полуфразе: кто-то выключил радио. Вьетнамцы притихли, и в вагоне наступила тишина, нарушаемая лишь мерным перестуком колес.

«В конце концов он знает, на каком месте я еду, и найдет меня сам», — подумал я о клиенте и успокоился.

Четвертак — псу под хвост: все равно придется спать, не раздеваясь. Мой Профессор достал из портфеля трико, и я решил покурить перед сном, а заодно предоставить ему возможность переодеться. Положив на столик деньги и билет, отправился в тамбур…

Кожаный Заяц, все так же сидя на ящике для мусора, проводил меня неприветливым взглядом из-под козырька. Ехать возле туалета было, конечно, удовольствием ниже среднего, я ему не завидовал, но так уж устроен этот мир: он — «заяц», я — «волк», каждому свое.

В тамбуре было свежо. Кажется, третью сигарету из дорогой пачки я мог выкурить спокойно. И все-таки? Вагон укомплектован. Значит, объект моей охраны находится среди пассажиров. Чего он ждет? Почему до сих пор не объявился? Наконец, зачем ему понадобилась охрана: везет ценности?.. опасается покушения?.. Так или иначе, он должен разыскать меня. Если, конечно, у него не изменились планы и не произошла перестановка.

Перестановка?!

Пораженный внезапной догадкой, я забыл о стоимости «Кэмела» и сунул в пепельницу половину недокуренной сигареты. Один вопрос, только один, и все станет на свои места!..

Я постучался в третье купе. Отворила беременная. Увидев меня, она испуганно отступила к столу и прикрыла живот ладонями.

— Що вы хочетэ? — спросила настороженно.

— Да нет, я… вы не пугайтесь, — я не ожидал, что произведу на нее такое впечатление, — я только спросить: вы билет в кассе покупали?

— Ну.

— А когда?

— А що вам трэба?

— Тут, понимаете, какое дело… На этом месте должен был ехать мой товарищ, — нашелся я, — а его нет. Мы вместе должны были ехать.

Мой виноватый тон несколько успокоил ее.