Один толстый англичанин

– А как же, моя куколка. – По-прежнему обнимая одной рукой Молли за плечи, он наклонился с ней набок и свободной рукой стал шарить в кармане. Пусто. Поджав губы, он наклонился в другую сторону и потянулся ко второму карману. – Что-то никак не… Погоди-ка. – Он выхватил из нагрудного кармана нераспечатанную пачку и, не снимая руки с плеча Молли, принялся рвать ногтями обертку. Полузадушенная Молли начала подавать знаки бедствия. Джо уже работал зубами. – Проклятая пачка! – глухо прорычал он.

– Дорогой, а если просто…

– Дьявол, можно подумать, они нарочно так упаковали, чтобы нельзя было открыть. – Он ткнул пальцем в дно пачки и выскочили две измятые сигареты. – Держи.

– Извини, Джо, а у тебя нет с фильтром?

– Не имею. Ты не возражаешь, если я такую закурю?

– Да ну что ты, закуривай, если, конечно, найдешь зажигалку. Роджер, старик, не мог бы ты найти мне сигарету с фильтром? Тогда бы я вообще была на седьмом небе от счастья. Будь так добр.

Вскоре после этого все потянулись к барже. Роджер постарался занять место подальше как от оркестра, так и от Элен, и Сюзан, и Молли, и Джо, и Мечера, и Каслмейна с их компанией. С ощущением, нельзя сказать, чтобы приятным, скорее тошнотным, от двух бутылок виски и прочего спиртного, плещущегося в желудке, с толстой «гаваной» в зубах Роджер расположился на скамье и приготовился перенести обратное путешествие терпеливо и стойко, как добрый христианин.

Шум и какое-то оживление на дальнем конце баржи привлекли его внимание. Кого-то шутливо подбадривали, кто-то орал: «Эй, Сэм, держи еще бутылку!» Чернокожий шкипер мгновенно среагировал, приглушил машину и заработал румпелем. Роджер услышал, как за спиной у него загремела якорная цепь, и увидел стройную фигуру мужчины, который быстро подбежал, размахивая бутылкой, к воде и прыгнул на баржу. До баржи было не более четырех футов, но человек поскользнулся, не сумел ухватиться за протянутые ему руки и упал, неловко подвернув ногу. Бутылка описала дугу и была подхвачена у самого борта человеком с седой головой и в рубашке винно-томатного цвета с кубистским рисунком, для чего тот чуть ли не целиком свесился над водой. Такая его ловкость была встречена веселыми криками.

– Как перехватил пас, ого!

– Настоящий лев!

– Да он всегда был классным игроком!

– Вперед, круши защиту!

– Погодите, парни, – раздался голос. – Кажется, доктор Банг выбыл из игры. Эрнст!

– Наш бешеный викинг!

– Эй, Эрнст, ты в порядке?

– Что с моей бутылкой? Жаль было бы после такого приключения остаться без выпивки.

– Да здесь она, Эрнст, я ее поймал, спас, можно сказать.

– Давай, налей человеку, он ведь сделал общественно полезное дело.

– Дорогой, ты правда не ушибся? – спросила Элен.

– Поначалу думал, что-то вывихнул, но нет, все вроде в порядке.

– Значит, все нормально, Эрнст?

– Какого черта, конечно нормально. Что со мной сделается?

Глава 13

Часа два спустя Роджер оказался в доме, в котором, казалось, вовсе не было внутренних стен, только перегородки на уровне пояса, не выше. Фикусы, кактусы, вьющиеся растения, книги, какие-то непонятные камни с прожилками, жестянки с табаком, украшенные эмблемами университетов Новой Англии, каминные решетки в виде колосьев, выкрашенные черной краской, миниатюры, исполненные в черном же цвете, деревяшки, подобранные на берегу и принесенные сюда потому, наверно, что казались плодом рук человеческих; на неровных сланцевых полках стеллажей, сделанных из сосны и вишни и стоящих между белых в розовую крапинку колонн с каннелюрами, лежали бутылки пурпурного и коричневого стекла, явно сделанные по заказу, но не затем, чтобы хранить в них какой-то жидкий продукт. Отличное местечко для ковбойской перестрелки, решил Роджер, наливая себе из каменного бочонка, прикрепленного скобами к стене в углу. Или для любой потасовки.

С большими интервалами подъезжали машины, набитые людьми. Кто по дороге останавливался купить пиццу, кто говорил, что трудно было найти дом, а кто не заботился об оправдании. Роджер поднялся по нескольким мраморным ступеням и стоял у дверного проема, раскрашенного в мавританском духе флуоресцентными красками. К нему подошел Строд Эткинс, мокрый с головы до ног; во рту у него дымилась сигарета. Любезно поклонившись, Строд сказал:

– Похоже, что я все-таки искупался.

– Я уж вижу. Как водичка, не холодновата?

– Наверно, холодновата. Не могу сказать точно… Ты ведь англичанин?

– Да, англичанин. Зовут меня Мичелдекан.

– Совершенно уверен, что мы… где-то…

– Да, встречались. У Дерланджеров, вечером в прошлое воскресенье. Могу напомнить: мы говорили о Томми Эткинсе, истинно английском произношении и о том, почему мы ненавидим вас. И еще о том, что ты ужасный англофил.

Лицо Эткинса постепенно светлело.

– Точно! – удивленно воскликнул он. – Эй, да мы действительно болтали обо всем этом, теперь припоминаю. Подумать только! Ты – мой старый приятель, Митч Декан. Как поживаешь, Митч, старина? Ну как тебе – нравится эта страна?

– Она мне всегда нравилась и теперь нравится.