Один шторм и три дня

Началась тряска, я открыла глаза, сон из прошлого резко перевел меня в настоящее, но понять, что происходит, я не успела. Вокруг все тоже проснулись, началась суматоха, оборудование вокруг трясло, из динамиков звучал голос капитана, но нам его не было слышно так хорошо, чтобы разобрать слова. Потом включилась сирена, под ее завывания народ еле успокоился, вот тогда все услышали капитана. Его четкий голос просил занять свои места, пристегнуться и убрать все предметы себе под ноги, а лучше в карман впереди стоящего сиденья. Стало понятно, что у нас какие-то неполадки на борту, раз нас так готовят, а вскоре стало совсем страшно, с моей стороны полыхнуло пламя. Нам приказали закрыть иллюминаторы, но народ уже приготовился к падению самолета, мы стали снижаться. Ямы и кочки попадались в воздухе, все странно смотрели друг на друга, будто в последний раз. Я вцепилась в подлокотник кресла, рюкзак бултыхался под ногами, чтобы не видеть его, я надела его на спину. Его неровные движения туда и сюда раздражали, особенно когда нас попросили пригнуть голову к спинке впереди стоящего кресла. Паника подкатывала приступами, самолет болтало, откуда-то шел непонятный завывающий звук, от иллюминатора становилось жарко, будто за ним полыхал огонь. Хотя, вряд ли мне казалось, там же действительно загорелся двигатель, и огонь пошел распространяться по крылу, к фюзеляжу, именно туда, где сидела я.

Что делать? Молиться или прятаться, но поможет ли это, когда все то, что только что было незыблемо, рассыпается на части? Страх, паника, волнение подступали с разных сторон, есть ли инструкция, что делать в этот момент, или каждый решает сам за себя. Спасемся ли мы, или погибнем прямо здесь в воздухе, жар внезапно прекратился, мы вошли в облако дождя. Видимо, дождь, и разница давления потушили пожар, я понадеялась, что он не вспыхнет снова, ведь мы продолжали опускаться. Хорошо, что самолет не взорвется, но меня терзали смутные сомнения, что наши беды еще не кончились. Действительно, вместо пожара мы попали в болтанку в воздухе, на море был шторм, а под нами как раз простиралось оно. Побережье, куда мы так стремились, еще находилось где-то впереди, но теперь становилось понятно, что мы не сможем туда долететь, придется садиться на воду. Все достали спасательные жилеты, и одели их на себя, появилась хоть какая-то определенность. Я нацепила жилет прямо на рюкзак, снимать его было уже не охота, да и не верилось, что мы сейчас сядем. Слишком непривычно все было вокруг, я нацеливалась на аэропорт, а совсем не на воду и даже не представляла, как мы сядем в таких условиях. Но пришлось довериться капитану и команде, раз нам сказали, что мы сейчас сядем, значит, надо готовиться к посадке.

Я была очень одинока, ведь все вокруг летели на отдых парами, и лишь у меня ее не было, хотя, возможно так просто казалось. За соседними креслами летела такая же девушка, мне ее не было видно, но вроде там находилась одна голова. Я закрыла глаза, так проще переносить боль и безысходность, и стала впадать в какое-то забытье. Мне казалось, словно мы подлетаем к аэропорту, земля была совсем близко, своими шасси мы черкали верхушки зданий. Стоял небольшой скрежет, самолет подпрыгивал на кочках, но никак не мог остановиться, крыло никак не выпускало закрылки. Девушка через два ряда вскрикнула, она тоже никак не могла поверить в происходящее, но возможно все еще будет хорошо? Самолет начал трещать, этот звук становился все ближе и распространялся по всей обшивки, было непонятно, долетим ли мы с таким скрежетом. Показались верхушки деревьев, нас будто обдало щеткой, к скрежету добавился еще один звук, но мне сначала трудно было его определить. Потом я поняла, что мы спустились еще ниже и стали ломать верхушки деревьев, это был треск от сломанных верхушек. Внезапный удар разрушил всю идиллическую картинку, мы не садились, вокруг не было ни аэродрома, ни деревьев. Я слышала скрежет и треск разваливающегося на части корпуса, причем его слышала только одна я, а значит, наибольшие повреждения были с моей стороны.