Один Рё и два Бу

— Счастливые эти борцы — сумо. Родится в крестьянской семье мальчишка небывалого веса, и вот уже открыта перед ним дорога. Сам правитель не брезгает принимать его во дворце. Самые красивые девушки считают счастьем служить ему. Народ толпами сбегается восторгаться им. А что он? Всего только гора мяса.

— Не завидуй, — сказал Дзюэмон. — И на нас прибежит любоваться толпа, когда, поймав нас, отрубят нам головы и выставят на мосту.

На это Рокубэй не ответил, а только проскрежетал зубами. А Дзюэмон, помолчав, сказал задумчиво:

— Мы-то сами выбрали эту жизнь и готовы к такой смерти. А ведь голову Мурамори тоже воткнут на шест рядом с нашими, и ему, наверно, этого не хочется.

ВЕЛИКАНЫ

Тысячи, десятки тысяч людей стояли так тесно, будто рыбы, набитые для засола в бочку. Но Рокубэй едва заметным прикосновением пальцев раздвигал толпу, а Дзюэмон и Мурамори следовали за ним, и таким образом они пробрались к тому месту, где возвышалась круглая эстрада. Она была пустая, только, немного отступя от края, ее окружала лежащая на досках настила плетенная из соломы веревка — круг, где происходила борьба.

Один за другим борцы входили в круг и становились рядом, касаясь веревки пальцами голой ноги.

Невероятно огромные, нечеловечески толстые, горы мускулов, с выступающими вперед круглыми животами, с шеями, такими мощными, что головы с маленькой, уложенной на макушке косичкой казались всего лишь украшением, придатком к этой могучей шее — великаны были совсем обнажены, если не считать передник, отороченный тяжелой золотой бахромой и расшитый гербами или иероглифами, изображающими имя борца.

Тотчас же из толпы стали называть эти имена, каждый изо всей силы выкликал имя своего любимца:

— Дайтэнрю — великий небесный дракон!

— Хакуюяма — светлая могучая гора!

— Двойной дракон, море сокровищ!..

— Который всех лучше? Который лучше? — спрашивал Мурамори, теребя Рокубэя за рукав.

Но Рокубэй только отмахнулся от него.

Последний борец вошел в круг, и все сразу повернулись спиной к зрителям — какие широкие, толстые спины! А затем один за другим удалились, оставив лишь тех двух, кому предстояло бороться.

Эти двое сели на корточки, будто два тигра, приготовившиеся к прыжку, вперили в противника грозный взгляд и застыли так. Неожиданно то один, то другой дергал рукой, будто собираясь нанести удар, и, передумав, опять опускал ее. Иногда, тяжело поднявшись, шли каждый в свою сторону, брали пригоршню приносящей счастье соли и бросали ее в круг, опять приседали, свирепо уставившись, и снова толчок, и снова спокойствие.

— Следи за руками, следи за руками, — задыхаясь от ожидания, шептал Дзюэмон.

Внезапно, как молния, борцы сцепились в тесном объятии, каждый стремясь засунуть свои руки под руки противника.

— Ааа! — стонали зрители. — Аа!

Вдруг один из борцов выпятил свой огромный живот, могучим усилием мускулов опустил его книзу, рывком взгромоздил на него противника, повернулся, откинулся назад, изогнувшись, как боевой лук, и противник скатился с выпуклого живота, будто с п> ры, и беспомощно упал, ударившись об пол.

Это было великолепно — и зрители выли, и барабаны рокотали, как прибой на морском берегу.

Одна за другой выступали новые пары, так же разбрасывали соль, так же приседали со сжатыми кулаками, свирепо глядели друг на друга, долго примеряясь к противнику, и потом внезапно оба прыгали, как тигры на добычу. Но победы каждый раз добивались по-новому.

То, засунув обе руки под руки противника, хватали его за набедренную повязку и поднимали его кверху. Несчастный беспомощно брыкался ногами и корчился в воздухе% как рыба, вытащенная из воды, а победитель нес его высоко вытянутой рукой до края круга и под хохот зрителей кидал его за веревку.

Или же обвивали ногой ногу противника под коленом, так что он терял равновесие и падал.

Или в то мгновение, когда противник налетал, отступали в сторону и звонким ударом ладони по спине сбивали его с ног, так что он спотыкался и падал, уткнувшись носом в доски помоста. Где уже перечесть все способы, все искусные приемы, все хитрые уловки в этой борьбе тяжести, расчета и силы!

Но наконец в торжественной процессии появился сам Кагамияма, многолетний победитель, ни разу не побежденный слава борцов сумо, самый высокий, самый тяжелый, самый сильный из всех.

Сперва вышел слуга, несший высокую, чрезмерно набитую подушку, и положил ее около веревки. Когда Кагамияма сядет на нее, она сплющится в блин. Затем показался низенький старичок в халате из золотой парчи и остроконечном, подвязанном подбородком колпаке — главный судья. За ним шли два борца, ученики Кагамиямы. Один из них, обернув руку платком, высоко вздымал великолепный меч.

— Что за меч! — прошептал Дзюэмон.