Один процент риска (сборник)

Давно, в детстве, читала она страшный рассказ Эдгара По. Человек осужден инквизицией. Он лежит, крепко привязанный к скамье, а над ним грозно раскачивается огромный маятник с острым лезвием на конце. С каждым взмахом сверкающая сталь приближается к живому телу. И это медленное движение, это ожидание смерти причиняет человеку невыразимые мучения.

Сейчас она испытывала нечто похожее. Беда, слепая и огромная, раскачивалась над головой — вот-вот обрушится, сомнет, растопчет. Пусть стремительная опасность грозила в первую очередь не ей, а мужу. Это было еще тяжелее. Со своей болью справиться можно, а как быть с чужой? Чем могла она помочь самому близкому своему человеку? Отделенный от нее непроницаемой многослойной перегородкой, он один на один боролся с неведомым грозным противником. И она не знала, чем кончится эта схватка.

Сергей молчал. Они не могли больше переговариваться — аппарат видеофона в рубке разрушен, связь оборвалась. Но Костров успел передать, что справиться с микробами не сумел, что надо быть готовыми ко всему. Он велел всем надеть скафандры, подготовиться к состоянию невесомости, надежно укрыть материалы экспедиции. Каждый сразу понял, что скрывалось за таким распоряжением…

Но тяжесть не исчезала. «Циолковский» мчался по прежней орбите, с прежней скоростью. Как будто ничего и не произошло, будто до встречи с Землей оставались короткие часы.

— Не понимаю, почему медлит наш командир, — сказал Кларк. — Лететь так — безумие.

Они сидели вдвоем. Чумак и Панин ушли в складской отсек «укладывать пожитки», как выразился Виктор. Кларк хотел пойти с ними, но Чумак выразительно кивнул на поникшую Наташу. И англичанин остался, хотя в эти минуты он меньше всего думал о своих рыцарских обязанностях.

— Это может кончиться очень печально, — продолжал он, не дождавшись ответа. — Для всех нас. Я чувствую себя словно на пороховой бочке с горящим фитилем.

— Что же вы предлагаете? — спросила Наташа. Голос ее прозвучал сухо, отчужденно.

— Я ничего не предлагаю. Я лишь высказываю личную точку зрения.

— Так что бы вы сделали на месте командира?

— На его месте я не стал бы так безрассудно рисковать судьбой экспедиции. Извините меня за прямоту, но в данной ситуации есть только один вариант.

— Вы хотите сказать…

— Двигатель давно нужно было остановить. Мы все ясно слышали — аппаратура в рубке разрушается. Значит, может начаться неуправляемая реакция. Кроме того, имеется возможность справиться и с этой чумой. Надо только открыть наружные люки. И микробы вымерзнут.

— А Сережа?

— У него есть скафандр. Впрочем, даже если скафандр уже разъеден, все равно надо было решиться.

— Но это же ужасно!

— Мы, космонавты, — люди суровой профессии. Риск всегда рядом с нами. И, когда нужно — когда нет иного выхода, приходится жертвовать собой. Вы же знаете, конечно, о своих соотечественниках, которые во время Великой войны собственными телами закрывали амбразуры дотов. Прекрасная смерть!

Кларк видел: каждое его слово действует на Наташу как удар. Но сейчас ему было не до приличий — так хотелось высказать все, что успело накипеть на душе.

— Вы обвиняете мужа в трусости? — медленно спросила Наташа.

— Нет. Мистер Костров — более опытный и умелый космонавт, чем я. У него гораздо больше заслуг перед человечеством. Но не допускаете ли вы, что под влиянием болезни он… как бы это сказать — потерял контроль над своими поступками? И из-за этого мы все мчимся навстречу гибели?

— Замолчите!

— На моей стороне логика. Вспомните, о чем говорил командир, прежде чем связь нарушилась. Через семь с небольшим часов микробы проникнут и в нашу каюту. Через восемь часов откажет ручное управление. Сейчас остается и того меньше. А сколько лететь до Земли?

— Послушайте, мистер Кларк. Я не хочу сейчас оправдывать поступки Сергея. Но я убеждена — он действует правильно. Вы беспокоитесь за судьбу экспедиции. Знаю, вы готовы пожертвовать жизнью ради товарищей, как и любой из нас. И поверьте мне — Сережа ни на минуту не задумается сделать то же самое, если ничего больше не останется. А раз он выжидает, значит, надеется на благополучный исход.

— Не уверен, — сказал Кларк.

— Вы плохо знаете наших людей, Джордж. Если одному грозит беда — все поднимутся, пойдут на выручку. И Сергей не хочет сдаваться раньше времени. Убеждена — он ждет, что с Земли придет помощь.

— Там же ничего не знают. Никто не станет посылать планетолет, если нет полной уверенности, что нас надо выручать.

— Любое ожидание — это цепь сомнений. Но я верю, Джордж! Не могу не верить!

— Преклоняюсь перед вашей выдержкой, миссис Наташа, — тихо сказал Кларк. — И я обещаю вам: на эту тему говорить больше не буду.

— Почему? Еще не раз поговорим. Когда встретимся с нашими…

Из люка высунулась вихрастая голова Панина.

— Не соскучились? А мы все вещички собрали. К встрече со своими готовы полностью.

И тут Наташа улыбнулась — впервые за это утро.

— Вот видите? И они говорили о том же. И тоже уверены, что встреча будет.

— А что? — удивился Панин. — Разве Джордж сомневается?

Луна. 23 часа 50 минут.

Соколов