Один против всех

Как описать чувства чародея — повелителя незримых сил, который вдруг стал марионеткой в руках более могущественного собрата? Аврас Чисмар за время службы привык ко всякому, но столь грубое безжалостное вмешательство в его разум произошло впервые. Маг едва сдерживался, чтобы не пуститься бегом, спеша выполнить команду. Умелый некромант, привыкший властвовать над восставшими мертвецами, вдруг уподобился безмозглому зомби. Глупо это и неправильно, а еще очень унизительно и мерзко! Буря разноречивых чувств сперва едва не захлестнула Авраса, унеся в темные глубины дрогнувший разум, а когда волна эмоций схлынула, в душе остался один лишь только страх…

Потеря свободы воли стала не единственной метаморфозой, произошедшей с агентом Тлантоса. К концу первой седмицы, когда желание выполнять волю неизвестного хозяина стало не таким острым, иссушающим, и удавка чародейского рабства немного ослабла, сменившись на длинный поводок, некромант смог осмыслить происходящее ясным, незамутненным заклятием умом… И кое-что его по-настоящему удивило! Аврас очень вырос в Силе, словно в пламя его Дара внезапно щедро плеснули земляного масла. Нет, он не перескочил через уровень-другой, но и перестал быть зажатым в тесные рамки своего ранга колдуном. Что-то сдвинулось внутри Чисмара, и это что-то сделало его каким-то другим. Мучительно не хватало знаний и умений, чтобы понять, что же такое с ним творится, что случилось, и вина ли в том лорда Маркуса, или же это происки натянувшего чужую личину врага?! И как, мархуз подери, со всем этим теперь жить?!

На многие вопросы не было ответа, на многие, но не на все. Достигнув Крида, маг вновь ощутил чужую волю, обернувшуюся огненной стрелкой в голове, указывающей куда-то на восток, и увидел вспыхнувшую перед глазами надпись с именем. Очень знакомым именем!

«К'ирсан Кайфат, кажется, я начинаю тебя искренне ненавидеть!» — отстраненно подумал маг, по-дурацки шевеля губами и слепо блуждая полубезумным взглядом.

Лохматый, небритый человек в заляпанной грязью одежде с пугающим серпом на поясе не вызывал никакого доверия, и каждый житель небольшого городка, куда забрел маг, старался тут же перебежать на другую сторону улицы. Аврас, привыкший пугать своим темным искусством, внезапно превратился в мерзкого бродягу, страшного принадлежностью к самому дну преступного мира. Иногда бдительные горожане выкрикивали стражу, требуя разобраться с гнусным отребьем, и тогда у Чисмара случалась беседа с представителями власти. Вот только не было с того никакого толку! Некроманта боялись все: и бывалые солдаты на границе баронства, и толстобрюхие, вечно пахнущие пивом стражники. Агент Тлантоса в его нынешнем обличье начинал внушать почтительный трепет, стоило только заглянуть ему в глаза. Отблески темного пламени плескались у него во взоре, и даже лишенный Дара мог ощутить жар смертоносной волшбы.

— Иди с миром, путник, и да хранит тебя Светлый Оррис, — прыгающими губами обычно говорили защитники порядка и норовили убраться с дороги опасного бродяги. И стоило оказаться у него за спиной, как их руки начинали тут же творить охранные знаки, защищающие от злых сил, а дрожащий шепоток бежал следом: — Одержимый! Одержимый!

Аврас плевать хотел на чувства окружающих. Он шел там, где ему было удобно, спал и ел там, где хотел. Он даже желал, чтобы его попытались остановить, чтобы кто-то встал между ним и целью. Пусть это будет воин или даже маг из Братства Отрекшихся, пусть! Чисмар хотел драки, чтобы упоение боем заглушило душевную боль и страх, но… желающих сойтись с ним в битве не находилось. И с каждым днем в сердце все яростнее закипала злоба.

Некромант уже восьмой день мерил шагами спокойные дороги богатого Союза городов, когда раздражение выплеснулось наружу. Тяжело повалившись на землю на перекрестке дорог, маг с ненавистью вспомнил своего несчастного коня, павшего еще на границе Крида в первые дни его безумия. Натруженные ноги теперь постоянно неприятно гудели, горели стертые мозоли…

— Тьма! — прорычал маг, яростно сжав кулаки. Вновь нестерпимо захотелось крушить и ломать все вокруг, и Аврас не стал сдерживать ненависть. Губы сами прошептали заклинание Темного эха, и тут же пришел ответ неупокоенной души. На перекрестках вечно хоронили безвестных путников, ставших жертвами грабителей и гнусных убийц, а не обретший мира дух станет отличным проводником воли некроманта.

Скривившись точно от боли, Чисмар достал хх'рагис и принялся вспарывать дерн, вырезая заклинание призыва. Раз здесь находится наполовину развоплощенная душа, то и тело где-то неподалеку. Осталось вдохнуть в мертвую плоть извращенное подобие жизни и заставить подчиняться. Последняя мысль заставила некроманта содрогнуться от сдерживаемого бешенства и чересчур щедро плеснуть Силы в колдовской рисунок. Заклинание уже начало работать, когда маг понял собственную ошибку. На миг потеряв над собой контроль, он выпустил вожжи собственного могущества, и обычный восставший мертвец мог стать чем-то большим, гораздо более жутким и опасным.