Один плюс один

– Верно. И полицейские оказались очень понимающими. Учитывая обстоятельства.

Миссис Дикинс попятилась:

– Что ж, это мило. Хорошо, что вы до сих пор вместе.

– Мы неплохо поладили.

– У нас нет выбора.

– Тоже верно.

– Вы не могли бы принести немного красного соуса?

– Чудесная идея, дорогой.

Когда хозяйка испарилась, мистер Николс кивнул на свечу и тарелки. Затем он посмотрел на Джесс, и оказалось, что он больше не хмурится.

– Это лучший пирог с картошкой, какой я когда-либо ел в дурацкой захолустной гостинице на вересковых пустошах Северного Йоркшира.

– Вот и прекрасно. С днем рождения!

Они ели в приятной тишине. Поразительно, насколько легче может стать от горячей еды и довольно крепкого коктейля. Джесс слышала через открытое окно, как Никки смотрит телевизор наверху и время от времени рычит от досады, когда статические помехи прерывают передачу. Вороны нахально каркали на телефонных проводах. Норман застонал и плюхнулся набок, освободив ноги мистера Николса. Мистер Николс задумчиво вытянул ноги, возможно проверяя, не отнялись ли они.

Он посмотрел на Джесс и поднял заново наполненный бокал:

– Серьезно. Мне лучше. Спасибо.

Без очков стало видно, что у него до смешного длинные ресницы. И Джесс особенно остро осознала, что на столе горит свеча. Она попросила поставить ее отчасти в шутку.

– Ну… это самое меньшее, что я могла сделать. Вы спасли нас. Подобрали на обочине. Не знаю, что бы мы делали без вас.

Он наколол вилкой очередной кусок картошки и поднес ко рту:

– Я стараюсь заботиться о своих работниках.

– Пожалуй, мне больше нравилось, когда мы были женаты.

– Ваше здоровье, – улыбнулся он. И это было так искренно и неожиданно, что она невольно улыбнулась в ответ. – За завтрашний день. И за будущее Танзи.

– И чтобы больше никакого дерьма.

– За это я выпью.

Вечер сменился ночью. Переход облегчил крепкий алкоголь и тот приятный факт, что никому не надо спать в машине или постоянно бегать в туалет. Никки спустился, съел кусок пирога и немного жареной картошки, бросил подозрительный взгляд из-под челки на стариков в закутке, которые в ответ посмотрели на него не менее подозрительно, и вернулся в свою комнату к телевизору. Джесс выпила три бокала кислого «Либфраумильх» и сходила проведать Танзи. Она покормила дочь и взяла с нее обещание закончить повторять к десяти.

– Можно я поработаю в твоей комнате? У Никки включен телевизор.

– Конечно, – ответила Джесс.

– От тебя пахнет вином, – упрекнула Танзи.

– Это потому, что мы как бы отдыхаем. Мамам можно пахнуть вином, когда они как бы отдыхают.

– Гмм… – Танзи сурово посмотрела на Джесс и вернулась к своим книгам.

Никки валялся на одной из кроватей и смотрел телевизор. Джесс закрыла за собой дверь и принюхалась:

– Надеюсь, ты не курил?

– Моя нычка у тебя, забыла? Ты сказала, что собираешься ее выбросить.

– Ах да. – Она совершенно забыла. – Но ты смог уснуть без нее. Сегодня и вчера ночью.

– Ммм.

– Правда, здорово?

Никки пожал плечами:

– Полагаю, ты хочешь услышать: «Да, это замечательно, что мне больше не нужны запрещенные вещества, только чтобы уснуть».

– Ладно, ты не мог бы на минутку подняться? Помоги перетащить матрас. – Никки не пошевелился, и Джесс добавила: – Я не могу спать в номере мистера Николса. Мы соорудим дополнительную кровать на полу вашей комнаты, хорошо?

Никки вздохнул, но встал и помог. Джесс заметила, что он больше не морщится, когда двигается. Они положили матрас на ковер рядом с кроватью Танзи, и места почти не осталось. Дверь теперь открывалась всего на шесть дюймов.

– Будет весело, если мне ночью понадобится в уборную.

– Посиди на горшке перед сном. Ты уже большой мальчик.

Она велела Никки выключить телевизор в десять, чтобы не беспокоить Танзи, и оставила детей наверху.

Свеча давно догорела на колючем вечернем ветру, и когда они больше не могли разглядеть друг друга, то перебрались в дом и устроились в самом дальнем от миссис Дикинс и молчаливых стариков углу. Закончив обсуждать родителей и первую работу, они разговорились об отношениях. Джесс рассказала, как однажды Марти подарил ей удлинитель на день рождения и заявил: «Но ты же говорила, что он тебе нужен!» В ответ мистер Николс рассказал ей о своей бывшей, Ларе. Однажды в день ее рождения он заказал машину с водителем, чтобы отвезти ее на завтрак-сюрприз в роскошном отеле с ее друзьями, а потом на шопинг в «Харви Николс» с личным стилистом и неограниченным бюджетом. Когда они встретились за обедом, Лара с кислым видом возмутилась, что он не освободил от работы весь день. Джесс подумала, что с удовольствием врезала бы этой Ларе по ее размалеванной физиономии (она мысленно представила себе кого-то вроде трансвестита).

– Вы должны платить ей алименты?

– Не должен, но платил. Пока она в третий раз не заявилась в мою квартиру и не украла мою вещь.

– Вы ее вернули?

– Дело того не стоило. Если Ларе так хочется иметь трафаретный портрет Мао Цзэдуна – пусть забирает.

– Сколько она стоила?

– Кто?

– Картина.

– Несколько штук.

– Мы с вами говорим на разных языках, мистер Николс. – Джесс изучала его. – Вы поменяли замки?

Он неловко поерзал: