Один неверный шаг

Дебора. Гейл. Всех называют по именам. Наверняка где-нибудь найдется и доктор Боб. Они пошли по коридору, украшенному веселой фресковой живописью. Полы сверкали, но Майрон заметил на них свежие царапины от инвалидных колясок. На лицах персонала – одна и та же искусственная улыбка. Майрон решил, что их специально обучали этой улыбке. Санитары, сестры и все без исключения одеты в обычную одежду. Он не заметил ни болтающихся на шее стетоскопов, ни табличек на груди, ни биперов, вообще ничего, связанного с медициной. Здесь все друзья-приятели.

Майрон и Гейл вошли в комнату отдыха. Столы для пинг-понга, на которых никто не играл. Такая же судьба постигла бильярдные и карточные столы. Зато телевизор, похоже, практически не выключался.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласила Гейл. – Бекки и Дебора сейчас придут.

– Бекки? – удивился Майрон.

Снова та же улыбка.

– Подруга Деборы.

– Понятно.

Она оставила Майрона в комнате, где находились еще шесть человек. Пять из них – женщины. Они были чистенько одеты, единственный мужчина носил даже галстук. Все сидели в инвалидных колясках. Двое тряслись, еще двое что-то бормотали себе под нос. Кожа у всех была неестественного серого цвета. Одна из женщин помахала Майрону костлявой рукой с синими прожилками. Майрон улыбнулся и тоже помахал.

На стене висел плакат с основным девизом заведения:

ИНГЛМУР – РАДУЙСЯ СЕГОДНЯШНЕМУ ДНЮ.

Мило, подумал Майрон, но не мог сразу же не придумать более подходящего девиза:

ИНГЛМУР – ЛУЧШЕ, ЧЕМ ПО ТУ СТОРОНУ.

Гм. Надо будет на обратном пути бросить листочек в ящик для предложений.

– Мистер Болитар?

Шаркая ногами, в комнату вошла Дебора Уиттейкер. Копна волос все такая же, как на фотографии в газете – черная, словно сапожная вакса, и за счет обильного лака походившая на стекловолокно. Но общий эффект напомнил ему Дориана Грея – как будто Дебора мгновенно постарела на миллион лет. Но глаза все еще проницательные. Голова немного тряслась, как у Кэтрин Хэпберн. Возможно, болезнь Паркинсона, но тут он не специалист.

Ее «подруге» Бекки было лет тридцать. Она тоже предпочла белому халату обычную одежду, и хотя ничто в ее внешности не говорило о медицинской профессии, Майрон почему-то немедленно вспомнил Луизу Флетчер из «Пролетая над гнездом кукушки».

Он поднялся.

– Меня зовут Бекки, – произнесла медсестра.

– Майрон Болитар.

Бекки пожала протянутую руку и снисходительно улыбнулась. Вероятно, не удержалась. Наверняка не может отделаться от дежурной улыбки по меньшей мере час после ухода с работы.

– Вы не возражаете, если я побуду с вами?

Тут впервые заговорила Дебора Уиттейкер.

– Уходи, – прохрипела она. Голос напоминал скрип изношенной покрышки.

– Но, Дебора…

– Отстань. Ко мне пришел симпатичный молодой мужчина, и я не желаю им делиться. Так что уматывай.

Снисходительная улыбка Бекки сменилась выражением неуверенности.

– Дебора, – произнесла она с виду дружелюбным, но на самом деле оскорбительным тоном, – ты знаешь, где мы сейчас?

– Конечно, – огрызнулась Дебора. – Союзники только что отбомбили Мюнхен. Немцы сдались. Я, девушка из Организации по обслуживанию вооруженных сил, стою на южном пирсе в Манхэттене. В лицо мне дует ветер с океана. Жду, когда на берег сойдут моряки, чтобы смачно поцеловать самого первого.

Дебора подмигнула Майрону.

– Дебора, сейчас не 45-й год. Сейчас…

– Я знаю, черт побери. Не будь такой доверчивой дурой, ради Бога. – Она села и наклонилась к Майрону. – По правде говоря, я то здесь, то там. Иногда здесь. А порой путешествую во времени. Когда такое случилось с дедушкой, они называли это склерозом. Когда мама стала забываться, сказали – старческое слабоумие. У меня же они находят болезни Паркинсона и Альцгеймера. – Дебора взглянула на сестру. Все ее лицо ходило ходуном. – Пожалуйста, Бекки, пока я еще в своем уме, убирайся к чертям собачьим.

Бекки секунду помедлила в нерешительности. Майрон кивнул ей, и она отошла.

Дебора наклонилась еще ближе.

– Обожаю орать на нее, – прошептала она. – Единственное сомнительное преимущество старости. – Она сложила руки на коленях и улыбнулась дрожащей улыбкой. – Я знаю, вы себя назвали, но я уже забыла.

– Майрон.

Она удивилась.

– Нет, не то. Может быть, Андре? Ты больше похож на Андре. Он меня причесывал.

Бекки внимательно следила за ними из дальнего угла. Всегда на страже.

Майрон решил идти напролом.

– Миссис Уиттейкер, я хотел расспросить вас насчет Элизабет Брэдфорд.

– Лиззи? – Глаза старушки загорелись. – Она здесь?

– Нет, мэм.

– Я считала, что она умерла.

– Это так.

– Бедняжка. Устраивала такие дивные вечеринки. В поместье Брэдфордов. Гирлянды огней на веранде и все такое. Сотни гостей. Лиззи всегда приглашала лучших музыкантов, лучших поваров. Мне так там нравилось. Я одевалась получше… – Что-то мелькнуло в глазах Деборы Уиттейкер. Возможно, она вдруг осознала, что больше не получит приглашения ни на одну вечеринку, и замолчала.

– В вашей колонке, – напомнил Майрон, – вы часто писали об Элизабет Брэдфорд.

– Да, конечно. – Она взмахнула рукой. – О Лиззи было приятно писать. Но… – Дебора замолчала и отвернулась.

– Что но?