Один неверный шаг

– Знаю с кем, – ответил он неохотно. – Нас развели как лохов, милая. Все просто. Матвеев доверял Стасу, считая его своим человеком, но тот в их распрях принял сторону Долгих. Между прочим, разумно. Забрал мальчишку из квартиры, где его держала Лика, и передал отцу, а Матвееву сказал, что надежно спрятал. Поэтому Рахманов и сбежал. Не один, с сыном, а мы полезли в тот чертов дом и перестреляли всех недругов Долгих.

– И ты узнал об этом только сейчас?

На мгновение мне показалось, что он отведет взгляд, но он продолжал смотреть мне в глаза, а потом усмехнулся.

– Несмотря на большое горе, соображаешь ты неплохо.

– Я хорошо тебя знаю. Сколько Долгих тебе заплатил?

– Скажем так: мой счет значительно пополнился. Не вздумай обвинять меня в смерти твоего мужа. Он сам вызвался идти с нами. Никто не просил.

– Ты был очень убедителен, – сказала я с усмешкой. – В то утро, когда ты так талантливо изображал пьяного, я тебе поверила. Поверила, что ты делаешь это для меня.

– А для кого? – разозлился он. – Долгих по-прежнему хозяин в городе, через месяц-другой все поутихнет, и ты сможешь жить преспокойно, в твою сторону никто чихнуть не посмеет. А мальчишку я найду, куда бы Рахманов его ни запрятал. Хочешь сына – будет тебе сын.

– Думаешь, я запрыгаю от радости? Вернешь мне ребенка, чтобы держать его в заложниках? Я буду бога молить, чтоб ты его никогда не нашел. Даже если я его больше не увижу… Родной отец, какой бы сволочью он ни был, все-таки лучше, чем ты.

– Вот как? Уверен, дорогуша, у тебя был наготове план, как оставить меня в дураках. Ты бы им воспользовалась. И вряд ли испытывала муки совести, зная, что я начну тихо съезжать с катушек.

– Испытывала, – сказала я.

– Что? – не понял он.

– Я испытывала муки совести, если тебе интересно. Оказалось, зря.

– Детка, – вздохнул он. – Кончай упрямиться. Ты же видишь, даже господь на моей стороне. В доме Матвеева могли пристрелить меня, а пристрелили твоего Тони. Это даже не намек, тебя просто пихают в мои объятья.

– Ты бы его убил?

– Твоего мужа? Я бы его отпустил. Как обещал. Потом убил бы, конечно. Одна женщина, один мужчина. И третьему тут не место. Кстати, Долгих звонил. Хочет с тобой встретиться.

– Зачем? – хмыкнула я.

– Догадаться нетрудно… Я ведь говорил: рядом с тобой последнему мерзавцу хочется выглядеть приличным человеком. Растолкует тебе, что к чему. Оправдается.

– Ты всерьез так думаешь?

– Всерьез, – кивнул он.

– Занятные вы люди…

– Ага. Особенно я. Ты своими душевными переживаниями так меня достала… ей-богу, я подумывал тебя отпустить.

– Ну, так отпусти.

– А потом что? Застрелиться?

– Ты не обидишься, если я скажу, что не буду против? – сказала я серьезно.

– Нет, не обижусь. Когда-нибудь тебе надоест дурака валять…

– А ты собак своих спусти, сразу стану покладистой.

Он ударил меня, а я засмеялась.

Утром он опять пришел, держа в руках поднос, на котором стояли чайник, чашка, какая-то еда, заботливо прикрытая тарелочкой. Выглядел даже трогательно. Паук, старательно откармливающий муху, чтобы была поаппетитнее. Поставил поднос на тумбочку и сказал с наигранной суровостью:

– Откажешься есть, буду кормить тебя с ложки, предварительно связав.

Он помог мне приподняться, сунул под спину подушку, и в самом деле ухватился за ложку, намереваясь меня кормить.

– Эй, – сказала я. – Руки у меня пока еще целы.

Я попробовала проглотить кусок, но желудок этому воспротивился. Я бросилась в туалет, стояла, согнувшись над унитазом. Ден вошел и привалился к раковине.

– Тебя надо показать врачу, – в голосе беспокойство.

«Вдруг да и обнаружат смертельную болезнь, – подумала я. – Вот будет хохма. К сожалению, такое случается только в дешевых мелодрамах».

От унитаза я переместилась к раковине, умылась, избегая смотреть в зеркало.

– Хотя бы в сортире ты можешь оставить меня в покое? – справившись с дурнотой, спросила я.

– Не могу, – отрезал он. – Просто не могу. Поняла?

Ден ладонью отбросил мои волосы с лица, поцеловал. Даже отвращения не возникло. Тупое равнодушие. Но он расценил это по-своему, поднял меня на руки, перенес на кровать, лег рядом, обнял, уткнувшись лицом в мои волосы. Я закрыла глаза. Не быть, не видеть, не чувствовать…

– Хочешь ребенка? – спросил он. Я давно знала, что он спятил, вот и не видела смысла отвечать. – Твоего и моего? До тебя я никогда не задумывался об этом. Если честно, мне это было на фиг не нужно. Моя семейка никак не располагала к мыслям о деторождении. Сопливые ублюдки, вечно вопящая мамаша. И лежа с кем-нибудь в постели, у меня и мысли не было, что это может значить хоть что-то. Удовольствие, да. Но и только. Но когда я с тобой… Я чувствую себя богом. В нашей власти подарить кому-то жизнь. Я-то думал, что умею только убивать, а господь сделал мне такой роскошный подарок… Каждый раз у меня крышу сносит, потому что понимаю: это что-то священное, загадочное… Жаль, словами не передать, что я чувствую, когда ты рядом, когда мы одно целое… Я сделаю для тебя что угодно, но одного не могу: жить без тебя.