Один неверный шаг

До супермаркета, где оставила свою сумку, я шла пешком. Мой незабвенный друг Ник как-то сострил: чайная ложка – мощный магнит, брошенная в мойку, мгновенно притягивает гору грязной посуды. Похоже, с красавицей Ликой происходит нечто подобное. Неприятности к ней так и липнут. Из дома она сбегает, боясь гнева отца. Это его версия. Сама девушка рассказывает байку о неких документах, похищенных у друга отца. Это первая нестыковка. Вторая: она наркоманка, лечилась в психушке, но Клоун это категорически отрицает. И третья: оружие, из которого застрелили Устинова. Три нестыковки и связанные с этим всевозможные проблемы. Например, документы действительно были, и некто решил их присвоить с целью оказать давление на папашу. Рассказ об адвокате совсем не выдумка. Если бумаги у Рахманова (а он, конечно, тут же возник в моих умозаключениях), зачем ему увозить девушку? Да еще со стрельбой? Представить Рахманова с оружием в руках так же трудно, как снегопад в разгар лета. Хотя чего только не бывает. Нет, Рахманов никогда не станет подставляться. Он сволочь, но в одном ему не откажешь – он хороший адвокат. А хорошие адвокаты с пушкой не дружат. У них другое оружие.

Из списка подозреваемых на роль убийцы Устинова его можно смело вычеркнуть. Своих рук марать бы не стал, хотя мог кого-то отправить. Вопрос тот же: зачем ему девушка, если документы уже у него? Допустим, документов у него нет, но он о них знает. Девчонка их где-то спрятала, а Рахманов надеется их получить. Витьке она могла и соврать. Но если бумаги у Лики, отчего, в самом деле, не последовать совету Клоуна и не разместить их в Интернете? Вот, смотрите, какой гад мой папаша. Значит, либо их у нее все же нет, либо цели у девушки совсем другие. Первое, что приходит на ум, – деньги. У папаши их немало, но делиться он не хочет. Предположим, она собиралась его шантажировать. Дочурке он мог отвалить солидную сумму, не обеднев при этом. Она бежит из дома и болтается здесь без денег, по крайней мере, Витька в этом уверен. Другой вариант, она вознамерилась засадить папу в тюрьму и распоряжаться всеми деньгами. Не так-то это просто во всех смыслах. Вывод: у меня нет повода доверять рассказам Земцова и уж тем более болтовне девчонки.

Забрав сумку, я отправилась на квартиру, адрес которой дал мне Стас. Следовало продемонстрировать лояльность. Квартиру он выбрал в центре города, в новостройке. Дом еще не был заселен до конца, квартира с типовым ремонтом и типовой мебелью выглядела безликой. Обо мне проявили заботу: на кухне в шкафчике чай, кофе, сахар. Холодильник был пуст. В ванной я нашла полотенце, шампунь и гель для душа. Налила воды погорячее и погрузилась в нее до подбородка, прикрыв глаза. Попыталась вспомнить, где раньше видела Стаса. Картинки не возникало. У Земцова здесь большие связи, это ясно. Вопрос: зачем в этом случае понадобилась я? А еще раньше Устинов. Со Стасом они давно знакомы, учитывая прошлое Устинова, логично предположить: они некогда были коллегами. Впрочем, необязательно. Стас способен решить проблемы, но поиск дочери Земцов доверил другому лицу. Следовательно, либо для Стаса работа сыщика внове, либо Земцов по какой-то причине держал его от поисков в стороне. Не доверял? Вряд ли. В чужой игре я точно слепой котенок, тем сведениям, которыми меня снабдил Земцов, верить не стоит. То, что он не желал обращаться в полицию, вполне понятно. А вот зачем ему понадобилась я, остается лишь гадать. Мог бы найти сыскаря получше, у которого к тому же нет врагов в этом городе, а следовательно, нет и проблем. Он узнал обо мне случайно, когда Клепиков поделился с ним своей бедой, или?.. «Брось, – попеняла я себе. – Не выдумывай вселенский заговор. Откуда Земцову было знать о тебе? Когда я так по-дурацки подставилась, они навели справки, и вот тогда Земцов решил: я ему подхожу. Для чего?» Ответ вроде бы очевиден: для поиска дочери. Я ведь продемонстрировала свои выдающиеся способности, весьма некстати. Значит, поэтому? Или все-таки есть еще причина, о которой я пока не знаю.

– Поживем – увидим, – пробормотала я, расслабившись в горячей воде и потихоньку впадая в дрему. Вдруг нахлынули воспоминания или все-таки сон, навеянный этими воспоминаниями. Я видела то, что очень хотела забыть, и уплывала в своих видениях все дальше и дальше. Они причиняли боль, и я плакала, наяву или во сне, сразу не разберешь. А потом Антон позвал меня, я так отчетливо слышала голос мужа, что мгновенно очнулась, приподнялась в успевшей остыть воде и сказала громко: «Тони», – на секунду решив, что он и в самом деле здесь, в квартире. Чертыхнулась, выбираясь из ванны, обтерлась полотенцем, бормоча под нос: – С ним полный порядок. Они его не тронут. «Только, ради бога, не делай глупостей», – мысленно взмолилась я, обращаясь к мужу, и попыталась представить, как он сидит где-то под неусыпными взорами и думает обо мне. Выходило, что ему сейчас куда хуже.