Один неверный шаг

– Подарок, – заметив мой жест, улыбнулся Клепиков. – Друзья привезли с Мадагаскара. Кстати, это какая-то настольная игра, но правил я не знаю. А это вам, – он аккуратно положил передо мной конверт.

– Мне не нужны деньги, – сказала я без особой любезности.

– И все-таки возьмите. Вы можете распорядиться ими по своему усмотрению. Отдать в детский дом, например.

– Сами и отдайте.

Мужчина у окна, молчавший все это время, меня нервировал.

– Знакомьтесь, – с неожиданным воодушевлением произнес Клепиков. – Это мой партнер, Земцов Юрий Германович. Он хотел с вами поговорить.

– О чем?

Клепиков малость смешался.

– Пожалуй, я вас оставлю.

Он вышел из комнаты, зато тут же появились двое типов, что паслись в холле. И встали за моей спиной. Земцов прошел к столу и занял хозяйское кресло.

– У меня к вам деловое предложение, – сказал он, голос у него был низкий и неприятный, впрочем, и сам он симпатягой не выглядел. – Я в курсе дел моего партнера и знаю – вы блестяще себя показали.

– Вы мне льстите, – ответила я с усмешкой.

– Я собираюсь вам заплатить. И очень хорошо. Это единственная по-настоящему лестная вещь в мире и знак уважения.

– Вы же слышали, мне не нужны деньги.

– А вот это глупость. Деньги нужны всем, Юлия Витальевна. Я ведь не ошибся, ваше настоящее имя Юлия Витальевна Ким?

– Надо пришить кого-то? – засмеялась я.

– С чего вы взяли?

– Ну, если вы знаете мое имя, наверное, поинтересовались и всем остальным?

– Несомненно. Однако собираюсь использовать ваши таланты в иной области. У меня пропала дочь. Ее нужно найти как можно скорее. Боюсь, она в беде, и ей необходима помощь.

– Вы не прочь потратиться, а на свете полно людей, желающих заработать.

– Я хочу, чтобы этим занялись именно вы.

– А если я откажусь… – договаривать я не стала: он взглянул в упор и ответил:

– Вы не откажетесь. Буду с вами предельно откровенен. Моя дочь – трудный ребенок. С самого детства она доставляла нам с женой множество хлопот. Своенравная, неуправляемая и, к сожалению, абсолютно безответственная. – Он взял папку, лежавшую на столе, достал из нее фотографию и протянул мне. С фотографии на меня смотрела девушка лет семнадцати, с огромными синими глазами. Аккуратный носик, пухлые губы чуть приоткрыты в улыбке, на щеках симпатичные ямочки, пышные волосы цвета пшеницы рассыпались по плечам. Красавица. Я с минуту разглядывала фотографию, а Земцов продолжил свой рассказ. – Я отправил ее учиться в Англию, через полгода она вернулась домой. Учеба ее не интересовала. Мать не в состоянии была с ней справиться, а я… я был чересчур мягок. Мне всегда казалось, сыновей должны воспитывать мужчины, а дочерей – матери. И оказался не прав. Она подолгу не жила дома, болталась по ночным клубам в самой неподходящей компании. Когда я попытался вмешаться, стало только хуже, из любящего папочки я превратился едва ли не во врага. Пьянки, случайные связи, конечно, наркотики – весь спектр пороков. Очередное объяснение с дочерью едва не стоило мне жизни – сердечный приступ. На время она оставила пагубные привычки, но, к сожалению, очень скоро к ним вернулась. Потом погиб мой сын в автомобильной аварии. Это был жестокий удар, я вновь оказался в больнице. Жена очень тяжело переживала смерть Игоря… А моя дочь, вместо того чтобы ее поддержать, отправилась с друзьями на Гоа. Оттуда вернулась лишь через несколько месяцев. Я едва ее узнал. Страшно видеть, как твой ребенок скатывается в пропасть. Я отправил ее в клинику. Это окончательно испортило наши отношения. Месяц назад она сбежала из дома. Я опасаюсь, что на этот раз все зашло слишком далеко…

– На этот раз? – переспросила я, отложив фотографию в сторону.

– Я не знаю, где она, чем занимается… Жива ли… Мне следовало бы махнуть на нее рукой, но… это мой ребенок… и как бы ни велика была ее вина…

– Вы имеете в виду недостойное поведение? – уточнила я, пытаясь понять, что он подразумевает, говоря о ее вине.

– Я уже сказал, что ничего не собираюсь скрывать от вас, – произнес он с достоинством. – После ее возвращения из клиники она точно с цепи сорвалась, считала, будто я ее туда упрятал с глаз долой, что было абсолютной нелепицей. Если бы я не вмешался, она попросту могла погибнуть. Попытки воззвать к здравому смыслу ни к чему не привели, и тогда я… я прекратил ее финансировать, ведь деньги она тратила на наркотики. Это был скорее жест отчаяния, я сознавал, вряд ли это ее остановит. Так и вышло. Чуть больше месяца назад в моей семье произошла страшная трагедия. Я был в отъезде, когда в дом проникли грабители. Скорее всего, просто вошли через дверь, воспользовавшись ключами, и смогли отключить сигнализацию. Они знали, где хранятся деньги и ценности, вскрыли сейф. Жена, услышав шум, к несчастью решила взглянуть, что происходит. Они убили мою жену… размозжили ей голову каминными щипцами. Этих подонков так и не нашли, чему я был, скорее, рад.

– Потому что подозревали собственную дочь?