Один неверный шаг

Майрон двинулся в указанном направлении, ступая по кровавым следам на бежевом ковре. Цепочка кровавых следов походила на кровавую тропу из фильма ужасов или сериала о вампирах. Стены в комнате были сплошь завешаны фотографиями, сделанными на поле и стадионе «Литтл-лиг». Самые ранние датировались началом семидесятых годов. На каждом снимке Уикнер позировал в окружении своих юных питомцев из детской любительской бейсбольной лиги. На фото Уикнер неизменно улыбался, щурясь от бившего в глаза солнца. Окружавшие его маленькие игроки держали в руках плакаты с рекламными лозунгами вроде: «Мороженое Френдли» или «Завтраки и обеды для настоящих индейцев от Сеймура». И здесь не обошлось без спонсоров, подумал Майрон. Ребятишки на снимках подмигивали в камеру, махали руками или улыбались щербатыми ртами. Все они очень походили друг на друга. Майрон с удивлением отметил, что за последние тридцать лет дети почти совсем не изменились. Но Эли, разумеется, выглядел старше от снимка к снимку. Фактически по этим фотографиям можно было год за годом проследить всю его жизнь. Развешанные в хронологическом порядке изображения стареющего хозяина дома в окружении вечно юных игроков в бейсбол производили странный, если не сказать зловещий эффект.

Они вошли в заднюю комнату, представлявшую своего рода офис. Здесь на стенах тоже висели многочисленные фотографии — Уикнер, получающий Большой приз взрослой любительской лиги. Памятный снимок плаката, украшавшего защитную решетку в тот день, когда трибуну назвали его именем. Уикнер в парадной полицейской форме в компании с экс-губернатором Брендоном Бирном. Уикнер с Кубком победителя чемпионата по бейсболу среди полицейских участков. Помимо фотографий, на стенах красовались всевозможные похвальные грамоты и поздравительные адреса в застекленных рамках; на полках и верхних панелях шкафов стояли кубки с изображением бейсбольных мячей, полученные за победы на различных региональных соревнованиях и первенствах. Майрон даже ухитрился разглядеть написанное детским почерком поздравление с какой-то важной датой, начинавшееся словами: «Что значит для меня мой тренер…»

И повсюду в комнате виднелись кровавые пятна.

Страх снова сдавил сердце Майрона ледяной рукой.

В углу на спине, широко раскинув руки, словно готовясь к распятию, лежал шеф детективного бюро Рой Померанц. Казалось, кто-то вылил ему на рубашку ведерко вишневого сиропа. Его широко раскрытые мертвые глаза уперлись остекленевшим взглядом в потолок.

— Вы убили своего партнера… — медленно произнес Майрон, констатируя очевидный факт. Не для себя и не для Уикнера произнес — для Уина. На тот случай, если тот приедет слишком поздно. «Можно сказать, для вечности говорю, — с мрачной иронией подумал Майрон. — Фраза из серии „мертвый обвиняет“ или что-то в этом роде. Глупость, конечно…»

— Десять минут назад, может, чуть больше, — сказал Уикнер.

— Зачем?

— Присаживайся, Майрон. Вон туда, если не возражаешь.

Майрон опустился в огромное кресло с массивными подлокотниками. Уикнер, держа револьвер на уровне груди, подошел к письменному столу, выдвинул ящик и сунул в него револьвер Майрона, после чего швырнул Майрону пару наручников.

— Пристегнись к подлокотнику. Не хочу постоянно думать о том, как бы ты не сбежал, и следить за каждым твоим движением. Майрон повел глазами по комнате. Ситуация была из разряда: сейчас или никогда. Как только наручники прикуют его к креслу, у него не останется ни единого шанса на побег или любое иное активное действие. Увы, всякая попытка бунта обречена на провал. Уикнер находился от него слишком далеко. Кроме того, их разделял стол. Неожиданно взгляд Майрона упал на лежавший на поверхности стола нож для писем. Может, схватить его и метнуть в Уикнера подобно мастеру боевых искусств? Если бы ему удалось попасть Уикнеру в сонную артерию, Брюс Ли определенно был бы им доволен.

Уикнер, словно прочитав его мысли, поднял ствол пистолета чуть выше.

— Приковывайся, Майрон. Немедленно!

Ни единого шанса. Так что придется продолжать тянуть волынку. И надеяться на то, что Уин прибудет вовремя. Майрон защелкнул наручник на своем левом запястье, а второй — на подлокотнике.

Уикнер заметно расслабился.

— Мне следовало догадаться, что они поставили на телефон «жучок», — сказал он.

— Кто?

Уикнер, казалось, не слышал.

— Но вся штука в том, что никто не может приблизиться к моему дому так, чтобы я об этом не знал. И хруст гравия тут совершенно ни при чем. У меня повсюду установлены датчики движения, и дом освещается как рождественская елка, с какой бы стороны ни подходил незваный гость. Я использовал эту систему, чтобы отпугивать животных, которые повадились посещать ящик для отбросов. Они узнали о моем намерении и направили ко мне человека, которому я по идее должен доверять. Моего старого партнера.

Майрон старался следить за его путаными рассуждениями.

— Вы хотите сказать, что Померанц приехал сюда, чтобы вас убить?