Один неверный шаг

Майрон кинулся за ней, жалея, что у него нет при себе пушки. Эта сцена настоятельно требовала оружия. Он бы жестом дал понять женщине, чтобы та вела себя тихо, вынул бы пистолет и, выставив ствол, отправился осматривать квартиру, имея в тылу Брэнду, которая от страха жалась бы к нему или висла на его свободной руке. Пригнувшись и держа наготове оружие, он вламывался бы в очередную комнату и рывками водил стволом из стороны в сторону, чтобы по всем правилам обезопасить помещение. Впрочем, так уж повелось, что Майрон не всегда носил с собой пистолет. Не то чтобы он не любил оружие — совсем нет. Иногда оно бывает весьма кстати. Но когда в нем нет надобности, здорово мешает. Потому что тяжелое, а также натирает нежные места. Но самое главное, спортивный агент, постоянно таскающий под мышкой или за поясом пушку, не внушает доверия клиентам. Что же касается тех, кому, наоборот, внушает, то с такими Майрон сам предпочел бы не иметь никакого дела.

Однако Уин всегда носил при себе оружие — два ствола как минимум, не считая других боевых орудий и приспособлений для убийства, припрятанных в разных укромных местах. Не человек, а просто ходячее государство Израиль.

Квартира состояла из трех комнат и кухни. Они торопливо обошли все эти помещения. Никого. Ни живых, ни мертвых.

— Что-нибудь пропало? — поинтересовался Майрон.

Брэнда с раздражением посмотрела на него:

— Откуда мне знать?

— Я имел в виду крупные предметы. Телевизор по крайней мере на месте. Как и видеомагнитофон. Я пытаюсь выяснить, не было ли ограбления.

Она оглядела гостиную.

— Нет, на ограбление не похоже.

— Есть мысли по поводу того, кто мог сюда проникнуть и с какой целью?

Брэнда отрицательно покачала головой, созерцая окружающий хаос.

— Может, Хорас прятал в тайном месте деньги? К примеру, в старой кастрюле, под половицей или где-то еще?

— Нет.

Они вошли в комнату Хораса. Брэнда открыла шкаф и с минуту молча стояла перед ним.

— Брэнда? Что-нибудь заметили?

— Пропало много отцовских вещей. И его чемодан.

— Это хорошо. Похоже, никто его не похищал и не пытался убить. Он просто-напросто сбежал.

Она согласно кивнула:

— Похоже на то… Но все равно мерзко.

— Почему?

— Напоминает ситуацию с моей матерью. Я до сих пор помню, как отец стоял здесь и смотрел на пустые вешалки.

Они вернулись в гостиную, а затем прошли в маленькую спальню.

— Это ваша комната? — спросил Майрон.

— Давно уже здесь не бывала. Но тем не менее — это действительно моя комната.

Брэнда вперила взгляд в пространство рядом с ночным столиком. В следующее мгновение, тихонько вскрикнув, она бросилась к столику, присела рядом с ним и стала торопливо перебирать разбросанные по полу вещи.

— Брэнда?!

Ее руки работали все быстрее, глаза разгорелись. Через две или три минуты она вскочила на ноги и ринулась в отцовскую комнату. Потом снова метнулась в гостиную. Майрон старался держаться в стороне и не путаться у нее под ногами.

— Исчезли! — воскликнула Брэнда.

— Что?

Она перевела взгляд на Майрона.

— Письма, присланные мне матерью. Кто-то забрал их.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Майрон припарковал машину перед общежитием Брэнды. По дороге Брэнда все больше помалкивала, давая лишь односложные указания относительно того, какого направления придерживаться и где поворачивать. Майрон на нее не давил и тоже хранил молчание. Выключив зажигание, он повернулся к Брэнде. Она продолжала смотреть прямо перед собой.

Рестонский университет представлял собой царство зеленой травы, больших толстых дубов, зданий из красного кирпича, а также головных повязок бандана и коллективных игр на свежем воздухе с пластиковым диском «фрисби». Профессора здесь все еще носили длинные волосы, бороды и твидовые пиджаки, а атмосфера студенческого городка была напитана невинностью, верой в будущее, любовью и духом молодости. В этом-то и заключалась притягательная сила университета. Здешние студенты вели дебаты о жизни и смерти в идиллической обстановке парка Уолта Диснея. Возможно, так и надо. Наверное, все университеты должны быть такими.

— Взяла и ушла, — вдруг сказала Брэнда. — Когда мне исполнилось пять лет, оставив меня один на один с отцом.

Майрон смотрел в окно и молчал, чтобы не мешать ей выговориться.

— Я помню о ней абсолютно все. Как она выглядела, как от нее пахло, как уставала после работы… Ей было трудно даже по лестнице подняться — вот как уставала. Полагаю, за последние двадцать лет я говорила с матерью не более пяти раз. Но думала о ней каждый день. В частности, о том, почему она меня предала. А еще о том, почему мне до сих пор ее не хватает.

Брэнда отвернулась. В салоне автомобиля снова воцарилась тишина.

— Вы разбираетесь в этом, Майрон? — неожиданно спросила она. — Я имею в виду работу следователя и все такое прочее.

— Более или менее.

Брэнда положила ладонь на ручку дверцы и толкнула ее от себя.

— Можете найти мою мать?

Ждать ответа она не стала. Быстро выбралась из машины и устремилась к входу в общежитие. Майрон проследил за тем, как Брэнда исчезла за дверными створками кирпичного здания, построенного в колониальном стиле, завел мотор и поехал домой.