Один из многих

- Du labt mich... Schame dich! {Ты оставляешь меня... Постыдись! (нем.).} - с невыносимою нежностью сказала его маска, но, не получа ответа, тотчас же схватила руку довольно толстого господина с лысиной на голове, сказавши: - Ich kenne dich. {Я знаю тебя (нем.).}

В ложе, в которую был направлен лорнет Званинцева, стоял, опершись на балюстраду, молодой человек. Он смотрел вниз, ища, казалось, кого-то глазами, и, наконец, быстро вышел из ложи.

- A! - почти вслух сказал Званинцев, надвинув шляпу и садясь на балюстраду одной ложи бенуара.

Взгляд его вскоре отыскал опять молодого человека, который, сошедши с лестницы из бельэтажа в залу, почти тотчас же подал руку маленькому белому домино и вмешался с ним в толпу.

Званинцев обратился к капуцину, стоявшему недалеко от него и давно уже неподвижному, как статуя.

- Послушай, - сказал он ему довольно тихо.

Тот не отвечал.

- Антон Петрович, - громче повторил Званинцев.

Капуцин невольно вздрогнул, Званинцев улыбнулся.

- Ты задумался не на шутку, - продолжал он.

- А что? - равнодушно спросил тот.

- Вот что, - сказал Званинцев. - Тебе все равно - быть замаскированным или незамаскированным?

- Почти... меня никто здесь не знает.

- Так дай мне, пожалуйста, твоего домино.

- Пожалуй - зачем тебе?

- Мне это нужно.

И они вышли вместе.

Почти вслед за их уходом явился молодой человек с маленьким домино. Молодой человек был Севский.

- Знаете ли, Лиди, - говорил он своей спутнице печальным тоном, знаете ли, что вам грех меня так мучить?

- Вас мучить, - повторила со смехом девочка, - разве я вас мучу?

- Если б вы знали, - продолжал он, - чего мне стоило быть сегодня здесь... о Лиди! Пожалейте обо мне, если вы меня точно любите.

- Мне вас жаль, - сказала холодно его маска.

- Да я сказал, впрочем, не с тем, чтобы вы обо мне жалели... Мне уж теперь все равно, - отвечал Севский с какой-то отчаянной решимостью.

- Право? - засмеялась Лиди... - вам все равно, говорите вы, вам все равно... а ваша матушка...

- Лиди, Лиди, - говорил Севский страстно, - вы знаете, что я люблю вас, вы этому верите, вы должны этому верить.

С ними поравнялся почти в эту минуту капуцин и пропустил их вперед.

- О! да, я вам верю, Севский, - прошептала рассеянно Лиди... - но что вы так странно смотрите?

- Этот капуцин, - сказал ей на ухо Севский с видимым волнением.

- Ну что же? - спросила она и, засмеявшись, опять показала свои хорошенькие зубки.

- Если этот капуцин - Званинцев?

Лиди робко взглянула в сторону, но капуцин исчез.

- Так что же нам до него? - сказала она наконец.

- Что?.. Я ненавижу этого человека, Лиди... он беспрестанно следит за вами.

- Следит за мной? - с трепетом спросила Лиди.

- Бывают минуты, когда мне хочется убить его, - сказал Севский.

Севский и Лиди исчезли снова в толпе.

- Здравствуй, Воловский, - сказал капуцин, подходя к своему приятелю, разговаривавшему с человеком, которого лысина показывала с первого раза его солидность.

- Здорово, - отвечал Воловский, пожимая его руку. - Что тебе за охота нарядиться шутом?

- Так; мне надоело кланяться разным господам.

- Отсюда ты куда? - спросил Воловский, зевая.

- В клуб конечно, а ты?

- И я тоже. Да вот вместе, втроем, господа, отправимтесь, - продолжал Воловский, обращаясь к своему собеседнику... - Рекомендую вам, Степан Степанович, моего приятеля Званинцева... Званинцев! Степан Степанович, мой начальник...

- И хороший приятель, добавьте, - сказал человек с лысиною, подавая руку Званинцеву. - Я давно хотел с вами познакомиться, - обратился он к Званинцеву.

Званинцев поклонился.

- Не родня ли вам, - начал он, - молодой Севский...

- Николаша? - спросил толстяк.

- Кажется, - отвечал Званинцев.

- А вы почему его знаете? он мой родной племянник, сын моего брата.

- Я с ним виделся в одном доме, - сказал Званинцев.

- А! верно у Мензбира?

- Вы угадали.

- Ох, уж мне этот дом! - сказал толстяк, сжавши губы. - Вам и Воловскому, разумеется, ничего быть где угодно, но Николаша... Хоть бы вы его остановили, право, а кстати, как звать вас по имени и по отчеству? добавил он, нюхая с расстановкою табак из серебряной табакерки.

- Иван Александрович, - отвечал за Званинцева Воловский.

- Ну да, хоть бы вы его остановили, право, Иван Александрович. Я уж ему говорил, да что? нас, стариков, не слушают. Матушка его - хоть и родня моя, а баба вздорная, ничего не умеет делать толком. Подымет всегда содом такой, что боже упаси, а путного ничего не сделает. А Николашу, право, жаль, я его люблю, малой славный.

- Я его, кажется, видел сегодня, - сказал Званинцев, как будто б отклоняя разговор.

- Где?

- Здесь, - спокойно отвечал Званинцев и тотчас же отошел от Воловского.

- Куда ты? - спросил его тот.

Но Званинцев исчез уже в толпе.

- Так он здесь? - заметил как бы про себя толстяк... - как бы его встретить, право?

- Что ж, пойдемте на счастье, - сказал Воловский.

Они пошли.

Через несколько минут им в самом деле попался молодой Севский об руку с Лиди.

- Да, - говорил он с жаром, - я знаю, что когда-нибудь один из них непременно столкнется с другим, я это знаю - и тогда...