Один я здесь…

На самом деле Сергей был даже рад, что немцу удалось завладеть ружьем. Этот случай лишь укрепил его уверенность в том, что Ганс настроен враждебно (как и миллионы других Гансов, с которыми воюют наши ребята). Хоть изначально в глубине души у него и теплилась надежда на то, что все будет как-то иначе.

Подумав, он все же отбросил мысль про убийство. Это было глупо и неразумно. Что же он на него зря силы и время свое перевел? Нет, здесь надо поступить по-умному…

Он дошел до первой кулёмки, и… о чудо! Между жердями, будто в пасти зверя, покоилась заледенелая тушка. Мысли о проклятии Божьем, не дававшие ему покоя последние несколько недель, как ветром сдуло.

Положив добычу в мешок, он пошел дальше, погрузившись в раздумья.

Немец этот наверняка может знать что-то. Нечасто, – а если быть точным, то вообще ни разу, – здесь летали фашистские самолеты. Стало быть, именно этот самолет особенный, как и его пассажиры.

Надо бы вернуться в деревню. Только вот идти дотуда в обход пару дней, потом столько же обратно, и того – четверо суток. Срок немалый. Если оставлять немца одного, без пищи и воды, он, того и гляди, окочурится, не говоря о возможных осложнениях с его раной, которые еще обязательно проявят себя. Был еще вариант: развязать Гансу руки, чтобы тот смог жрать и пить, и запереть крепко-накрепко в подвале до тех пор, пока он не вернется обратно. Замысел казался вполне осуществимым, но тоже имел свои риски. Его по-прежнему озадачивало то, что пленник его достаточно сообразителен. Он прознает, что хозяина долгое время нет дома, и, воспользовавшись этим, обязательно выберется из подвала. Наверняка найдет лазейку, сволочь эдакая!

Быть может, он прямо сейчас что-нибудь подобное осуществляет!

Эта навязчивая мысль заставила Сергея ускорить шаг.

Пожалуй, думал он, из всей этой кутерьмы есть только один выход – ждать.

Он дождется, пока нога немца заживет до такого состояния, чтобы он смог хоть ступить на нее. Придётся помогать гаду, продолжать лечить. Потом завязать ему руки и под дулом ружья сопроводить до деревни, где он сдаст его ближайшим партизанам или солдатам. Правда вот сколько времени понадобится на то, чтобы Ганс окончательно поправился? Седмица?1 Месяц? Он не имел понятия. Ёлы-палы, вот же засада!

И все же он пришел к выводу, что этот замысел куда лучше остальных, хоть и потребует от него некоторых усилий.

Дойдя до второй кулёмки, он снова обнаружил в ней тушку куницы. Находка его обрадовала и лишь укрепила уверенность в том, что он задумал относительно Ганса.

3

Вернувшись после обхода почти с целым мешком дичи, он первым делом приготовил овсянку. Две порции.

Немец, слава богу, никуда не делся. Когда Сергей спустился в подвал, тот сидел, привязанный к столбу, и щурился от яркого света. Теперь он выглядел больше усталым, чем озлобленным: угрюмо смотрел на Сергея, после чего опустил голову, уставившись в землю.

– Гуднтак, Ганc. – Охотник поставил две миски с горячей овсянкой и две алюминиевые кружки с холодной водой на табурет. – Как ты? Поразмыслил над своим поведением?

Пленник покосился в сторону еды. Его пересохшие от жажды губы выдавали намерения без слов – он бы накинулся на еду и воду прямо сейчас. Но гордость не позволяла ему брать подачку от врага. Даже если от этого зависела его жизнь.

Разумеется, Сергей тут же это понял.

– Жрать хочешь? – Охотник взял миску овсянки с ложкой и поставил ее на колени. – Я вот тоже проголодался. Обход страшно, знаешь ли, аппетит возбуждает. – Он зачерпнул порцию каши ложкой и начал есть. – Почти все кулёмки собрал, можешь себе представить? Давеча вообще голяк был, а сегодня… Эх! Всегда бы так.

Сергей вытер бороду от комков овсянки, отставил миску в сторону и взял кружку с водой.

– Ну, за хороший промысел! Не водочка, конечно… Водочку я на тебя, скотину, почти всю перевел. Но все лучше, чем ни шиша.

Сергей осушил кружку парой больших и нарочито громких глотков. Все это происходило под пристальным взглядом немца, в котором вновь просыпалась злоба. Жадно он наблюдал, как капли воды стекают по седой бороде наглого старика.

Вальяжно охотник достал из-за уха цигарку и протянул ее в сторону немца.

– Будешь?

Молчание.

– Ну как хочешь. – Он закурил, бросил использованную спичку на пол и чинно затянулся. – Хороший все-таки табак у Василия Васильевича. Горчинка приятная, и привкус интересный.

Сергей заметил, как немец, не отрываясь, смотрит на него исподлобья.

– Ох, рожу-то съёжил какую! Ох, суровый! – Он затянулся. – Дырку во мне пробурить собрался глазищами своими? Хе-хе. Ну пробуй, пробуй, авось сработает. Тогда, может, и выберешься.

Сергей докурил цигарку, потушил ее о табурет и задержал взгляд на немце. Со стороны это выглядело так, словно он осматривал картину в музее, подмечая разнообразные детали в ней.

– Вот что, Ганс… – сказал Сергей и встал с табуретки. – Раз ты у меня в гостях, я хочу, чтобы ты усвоил два важных правила…

Сергей подошел к немцу почти вплотную, ткнул его в грудь и произнес по слогам, точно учитель начальных классов: