Один день лета

В сарае было холодно. На промерзшем полу лежала охапка соломы. На нее лейтенант и сел, когда обошел сарай, осмотрел стены и понял, что сколочен он крепко и без шума не выбраться. Внезапно за стеной грохнуло и прогнувшиеся внутрь толстые доски больно саданули его по позвоночнику. Лейтенант вскочил. Еще один взрыв ударил чуть дальше. Потом мины стали рваться почти без промежутков. Сквозь взрывы пробились уже ставшие знакомыми резкие хлопки противотанковых ружей. За стеной что-то орали немцы, потом крики смолкли.

(1) - Обыскать!

(2) - Он бежал первым, господин оберлейтенант. Командовал.

(3) - Понятно. А это что?

(4) - Не могу знать.

(5) - Эй, ты! Что это?

(6) - Не понимает.

(7) - Вызвать Ганса. Он жив?

(8) - Он был у пулемета, герр оберлейтенант. Крупнокалиберная пуля, в голову.

(9) -  Значит мы остались без переводчика.

(10) - Вы видели?

(11) - Настоящая чертова машина!

(12) - Кто бы мог подумать, что так можно добыть огонь? Изобретательные дикари…

(13) - Отдам полковнику. Это достойно музея. Но сначала нужно вернуть деревню. Это их командир. Без него русские драться не будут. Ты! Передай всем: готовимся к атаке. А ты сунь русского в сарай.

(14) - Встать!

(15) - Сиди тут.

…

- Что тебе сказать, Ваня?.. Плохо твое дело. Даже если я в донесении все это похерю, то солдатикам рты не заткнешь. Командир в плену побывал! Всем расскажут. Дойдет и до особистов, это уж писять не ходи. Им потерю документов не объяснишь.

- Пиши честно, как есть. Чего из-за меня свою-то задницу подставлять? Может, и пронесет.

- Тебя уже пронесло… Как же ты так?

Они сидели в теплой избе, у теплой, протопленной немцами печи. Рота и пулеметчики спешно переоборудовали немецкую траншею. Старались закопаться поглубже, пока немцы не опомнились. В том, что контратака будет и не одна, никто не сомневался. Но с трофейными пулеметами, да со своими в придачу, да еще и с двумя минометами, к которым имелось не меньше сотни мин, они отобьются. Слава Богу, не сорок первый год. Немец осторожнее стал, без танков не полезет, а танки вверх по крутому западному склону не пройдут. Слева болото, справа тоже болото. Добро пожаловать в лоб, как мы три дня назад.

- ...я по звукам боя понял, что твои застопорились. Значит никто не подгоняет. Значит Ваня или ранен, или… Взял два расчета, своих бронебойщиков и побежал сюда. Принял командование. Выбили немцев к дороге. Смотрю: минометы стоят. Мы их развернули и вжарили. Это ведь простая машинка. Мину в ствол, да уши закрыть не забывай.

- Они как раз контратаковать собирались. Вовремя ты… - он поднялся. - Голова еще кружится после гранаты той. Пойду, проверю, как там мои окапываются.

- Давай! - Евдокимов кивнул. - Я пока донесение в штаб напишу.

…

- Ну и что дальше было?

- Ничего. С роты сняли, звания тоже лишили, сказали: “Искупай вину!” и отправили обратно в свой же полк. Так до сих пор и искупаю. К сержанту три раза представляли - не прокатывало. Судимый.

- Легко отделался. Тогда с пленными крутенько поступали.

- Согласен… А огниво пропало.

- Тойфель-машинен?

- Да. Обера того так и не нашли. Сбежал, падла. Может, сейчас оно и правда в каком-нибудь немецком музее? Вот так подумать: не провозись я с ним тогда, начни немцы контратаку на десять минут раньше - что было бы? Их ведь Евдокимов прямо перед броском минами накрыл и их гораздо больше было, чем я предполагал. Повезло. Он, кстати, сейчас тут, неподалеку. Разведкой командует у соседей.

- Как там наша дичь? Живот подвело.

- Варится, потерпи.

- Терплю, что остается? До старшины не докричишься. Совсем тыловики растащились!

К ним подошел вылезший из танка заряжающий, принюхался к вкусно пахнущему пару и сказал:

- Вот ты интендантов ругаешь, а зря…

Возчик, который умел говорить по-немецки