Один день Аркадия Давидовича

Набегавшись по Бангкоку и совершенно измучавшись от жары, они отправились в гостиницу, где брателло Стоматолог сразу рванул сначала в душ, а потом в спальню. У Тулипа силы еще оставались и он отправился в бар, дабы на практике проверить слухи о доступности тайских женщин. Оказалось, что они не только не преувеличены, а даже приуменьшины.

Как только уважаемый Сергей Петрович появился в баре, на нем тут же повисли несколько девушек и стали всячески склонять к утехам.

Выбрав парочку посимпатичнее, Тулип развернул стопы обратно в номер, где вручил девчушкам по двести долларов на нос и жестами объяснил одной из дам, что ей требуется юркнуть в соседнюю комнату и со всей лаской, но не включая света и стараясь не разбудить храпящего братана, сделать ему хорошо.

Девушка была понятлива и на цыпочках засеменила в указанном направлении.

Спустя минуту храп прекратился.

Тулип погрозил пальцем остававшейся с ним в гостиной тайке – мол, молчи и не шевелись, – и подошел к двери между комнатами.

Еще минуту в спальне Стоматолога было совсем тихо, как в склепе, потом раздался испуганный шепот братка:

– Ты чё, Петрович, обалдел?…

Совершенно аналогично шептал и оторванный от просмотра видеокассеты с записью шоу Мони Борисеева “Хорошо иметь гомика в деревне” пузатый и потный банкир, на которого наехали смурные Глюк с Ортопедом, пока Стоматолог выгребал из сейфа разные строго конфиденциальные бумаги.

Наконец, Грызлову это надоело.

– Слышь, придурок, ты брось тут шелестеть, – посоветовал браток. – Я, блин, половину не слышу, что ты лепечешь.

– Я не могу громче, – просипел банкир.

– Почему? – осведомился Глюк.

– Голос сорвал…

– Так вопил, блин, от радости, когда нашего фирмача кинул? – с изрядной долей ехидства спросил Ортопед.

– Нет…

– Тогда почему?

– На футбол сходил…

– На футбо-о-ол? – протянул Аркадий. – Дело, блин, хорошее, но несвоевременное.

– Это точно, – подтвердил Стоматолог, обнаруживший нужный документ. – Сей жирный, но тупой барыга сбросил бабки в Чечню. И думает, блин, что всех провел.

– Ты действительно так думаешь? – участливо поинтересовался Ортопед, проверяя степень натяжения обмотанной вокруг банкира веревки.

– Нет, – выдохнул связанный предприниматель.

В дверь кабинета постучали и на пороге материализовалась ослепительно улыбавшаяся блондинка-секретарь:

– Кофе готов.

– Молодец, Светочка, – кивнул Клюгенштейн. – Давай его сюда…

– На четверых или Моисей Львович не будет? – секретарь показала глазами на своего унылого шефа.

– Будешь? – грубый Ортопед ткнул банкира кулаком в бок.

– Буду, – Моисей Львович зло сверкнул глазами.

– На четверых, – распорядился Глюк. – Мы его, блин, с ложечки напоим…

Когда братки расселись у стола и поставили перед банкиром его чашку с дымящимся напитком, Аркадий вздохнул и с грустью посмотрел на связанного соплеменника:

– Знаешь, отчего нас, евреев, во всем мире не любят?

– Потому, что завидуют, – Моисей Львович шмыгнул свежеразбитым шнобелем.

– Не-ет, – браток с золотым могендоидом на груди покачал головой. – Вот я еврей, а разве кто-нибудь из пацанов про меня что плохое скажет?

– Да ни в жисть! – возмутился Ортопед.

– Без базара, – подтвердил Стоматолог.

– Не любят нас от того, – продолжил Клюгенштейн, наклоняясь к банкиру, – что среди нас есть такие уроды, как ты, и остальная ростовщическая сволочь… Кто лавэ* , блин, на чем угодно хапает. И кто своих всегда подставляет… Думаешь, я не в курсах, чё, блин, вы на своих жидовских сборищах-конгрессах обсуждаете? С Индюшанскими, Березинскими и прочей кодлой?

Моисей Львович заерзал в кресле и недовольно засопел.

– Большинство евреев на такие тусовки не пускают, – Аркадий откинулся на спинку кресла и повернулся к коллегам-браткам. – Мы для них типа недочеловеки, недоиудеи… Нами, блин, можно всегда пожертвовать. И подставить, когда выгодно… А выгодно им это почти всегда.

Ортопед и Стоматолог согласно покивали бритыми головами.

– Вот этот пейсатый козел, – Глюк упер палец в грудь банкиру, – не далее, как неделю назад, предложил на оч-чень закрытом совещании перевести компенсационные выплаты Германии советским узникам концлагерей в свой банчок, а потом их заморозить. На пару годков, блин, чтоб дождаться, когда большинство из них умрет. Причем – что русские, что евреи, что татары, ему без разницы. Лишь бы бабульки обкручивать… Скажешь, не было?! – по кабинету разнесся звук мощной оплеухи, в результате которой Моисей Львович вместе с креслом упал на пол.

– Редкая сука, – недобро рыкнул Стоматолог, впервые услышавший о столь подлом поведении барыги, но тут же поддержавший игру Аркадия и сделавший вид, что именно по озвученной теме они и пришли, а перевод денег в Чечню был только поводом для нанесения визита.

– Договорился он об этом с экс-мэршей, безутешной вдовушкой гражданина Стульчака, – Клюгенштейн поднялся, подошел к лежавшему банкиру и смачно засадил тому носком ботинка под ребра. – На пару решили, блин, стариков обуть…

– Мочить за такое надо, – Ортопед сказал, как отрезал.