Один час с Барбарой

— О, вы уже приготовили для меня рюмочку, — с благодарностью прошептала она. — После всего, что со мной произошло, я охотно выпью. Спасибо.

— Только не эту рюмку! — поспешно проговорила Люси.

Блондинка отдернула руку как от огня и с удивлением взглянула на Люси.

— Простите. Я думала, это для меня.

На ее лице появилась разочарованная гримаса, она чуть не плакала, словно маленькая девочка, у которой отобрали любимую куклу. «Господи, — подумала с отчаянием Люси, — ну что же это Майкл опять взвалил на меня?»

— Я с радостью угощу вас коньяком, — сказала она. — Сейчас… Подождите…

Она сбегала на кухню, принесла чистую рюмку и объяснила, краснея:

— Похоже, я слегка суеверна. Эту рюмку я налила мистеру Шейну, перед тем как он ушел, чтобы встретиться с вами, и он пообещал мне, что до полуночи вернется и выпьет ее.

— До полуночи? — задумчиво повторила гостья.

Она обеспокоенно посмотрела на Люси, затем бросила взгляд на свои часики.

— О, я бы очень удивилась, если б он пришел вовремя, — заметила Люси.

Она взяла свой стакан, в котором давно растаял лед, и села на диван. Блондинка отпила глоток коньяка, покачала головой.

— Ужасно крепкий! Вы не находите?

— Я тоже не люблю чистый коньяк, — сказала Люси. — Могу дать вам воды или содовую, если хотите.

— Сойдет и так. Буду пить потихоньку. Скажите… что, мистер Шейн успел вам много рассказать обо мне по телефону?

— Да нет. Я только знаю, что вас преследовал с пистолетом какой-то гнусный тип, что вы напугались и что мне не следует никого впускать в квартиру. Но теперь вы можете не волноваться. Я уверена, что Майкл все уладит.

— Да, я тоже в этом уверена! — порывисто воскликнула молодая женщина. — Мистер Шейн просто необыкновенный, правда? Должно быть, это замечательно — работать с ним. И к тому же страшно интересно, да?

— Иногда это утомительно, — холодно призналась Люси. — А теперь послушайте: я не хочу вмешиваться в ваши дела, я знаю, что вы расстроены и, должно быть, очень тревожитесь о брате… — Люси осталась довольна этой двусмысленной фразой, которая годилась и в случае, если брат убит, и в случае, если он жив и преследует свою сестру. — Так что, — продолжала она ровным голосом, — хотите, будем просто сидеть и молчать, я прекрасно вас пойму. Больше того, если, допив свой коньяк, вы захотите прилечь, постель уже готова. Главное, чтоб вы расслабились и обо всем забыли. А можем просто спокойно поболтать, как старые подруги, о тряпках и прочих пустяках…

— …или поговорить о цене жизни, — подхватила гостья с жалкой благодарной улыбкой. — Скажите… мистер Шейн упомянул о том, что произошло сегодня вечером в отеле «Ибикус»?

— Ни единым словом. Вы можете мне сами рассказать, но не считайте, что это обязательно. Ведь я не детектив, и у меня даже нет никаких способностей…

— Вы правы. Думаю, что лучше всего постараться забыть всю эту историю. Вы полагаете, мистер Шейн в самом деле вернется до полуночи, чтобы допить свой коньяк?

— Он не придет, пока не покончит с делом, за которое взялся. И вам известно лучше, чем мне, о чем идет речь. — Люси неожиданно поднялась и поставила свой стакан на поднос. — Совсем забыла, — воскликнула она, — ведь я обещала ему позвонить, как только вы придете.

Люси набрала номер полицейского управления.

— Алло? Это кабинет сержанта Джентри? — спросила она.

XII

22.52

Ночью со стороны гавани для яхт на фоне темного неба вырисовывается величественный силуэт Майами, настоящая феерия огней.

На западном побережье круто устремляются вверх роскошные отели, тысячью ярко освещенных окон отражающиеся в зеркальной глади залива.

В разгар сезона в гавани вплотную друг к другу стоят на якоре сотни судов, от огромной яхты миллиардера до маленького скромного парусника.

Сейчас, в начале осени, их было не больше дюжины. На одном — изящном, далеко не маленьком паруснике с названием «Марджи Дж.» — горели сигнальные огни. На баке виднелись рядышком два огонька, очевидно, от зажженных сигарет. Вдруг один из них описал в воздухе светящуюся дугу и с легким шипением погас в воде. Лениво потянувшись в шезлонге, Мьюриэл положила свою ладонь на руку сидящего рядом мужчины и крепко сжала ее.

— Милый, — вздохнула она, — мне надо идти.

— Еще рано, — вяло запротестовал он и, приподняв свою мускулистую руку, взглянул на часы. — Даже одиннадцати нет. — Он в свою очередь сжал ладонь подруги. — Я думал, мы еще разок спустимся в кабину, прежде чем ты уйдешь, Мьюриэл.

— Прошу тебя, Норман.

Она высвободила руку, выпрямилась и залюбовалась прекрасным зрелищем Волшебного города.

— Ты же знаешь, иногда Джон рано возвращается домой. Я должна идти.

— Мне плевать на Джона, — сказал. Норман. — Даже если он вернется раньше тебя, он не узнает, где ты была.

— У него возникнут подозрения. — Она старалась говорить непринужденным тоном, но все же в ее голосе звучала озабоченность. — Нам не следовало бы, Норманн… То, что мы делаем, нехорошо.

— Зато приятно.

Он тоже выпрямился в своем шезлонге, в свете луны сверкнули белизной его зубы.

— Ты ведь не станешь утверждать обратное?