Один

Я стал искать на полу стебли. Попадались обломки досок, мешок из пленки, кирка. Стеблей не было. Их съели крысы. Да вот кто мой главный враг — крысы. Серые, круглые, как мячи, с длинными голыми хвостами и розовыми лапами. Они следят за мною из всех углов. Они поджидают, когда я потеряю сознание.

Я схватил обломок доски и начал поджидать крыс.

Они не появлялись.

Я стал искать в углах. В одном лежала груда сырых мидий. Створки раковин были крепко сомкнуты, и из каждой раковины торчал крысиный хвост.

Неужели мидии их ловят?

Нет, не ловят, это сами крысы прикидываются мидиями. Я знаю, они очень хитрые. Утром они перестанут прикидываться и изгрызут меня и палатку.

Я принялся изо всех сил колотить доской по раковинам. Хвосты мгновенно втянулись внутрь, а раковины превратились в камни.

Я притаился, ожидая, когда хвосты снова высунутся. И тут догадался, что это борщевик превращается в крыс и мидий. Стал хватать камни и пригоршнями выбрасывать их из палатки. Когда не осталось ни одного, лег на подстилку и завернулся в матрац. И сразу же пошел ко дну.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Четыре дня шел дождь.

Я то приходил в себя, то нырял в холодную темноту. В минуты просветления подставлял бутылку под струйку воды, стекавшую с полиэтилена у ската палатки, и пил. Два раза чуть не погас огонь в очаге, мне с трудом удалось его расшуровать. Топливо кончалось. Для экономии я щепал доски на мелкие части и поддерживал ими не тепло, а только жизнь огня.

Никак не мог вспомнить, видел вертолет над волной на самом деле или он представился мне в бреду.

Мне удалось разрезать матрац вдоль и разорвать его в местах склеек. Получилось два куска тонкой, не пропускающей воду ткани. В один кусок я заворачивал плечи, в другой — ноги и так хоть немного согревался.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Окончательно пришел в себя на пятый день, наверное к полудню, потому что солнце стояло высоко и парусина палатки успела просохнуть. Когда кончился дождь, я и не заметил.

В ушах, то усиливаясь, то ослабевая, шумел прибой. Волосы на голове свалялись в грязный колтун, я их едва расчесал. Расчесывая, увидел, что они отросли до плеч.

Хорошенькое зрелище я, наверное, представлял со стороны: перемазанный глиной и тиной, прокопченный, в порванном джинсовом костюме, в пропотевшей и просоленной рубашке с воротником и манжетами, залоснившимися до картонной твердости. Кеды, когда-то голубые, стали земляного цвета, разлохматились сверху, но подошва еще держалась и даже, к моему удивлению, не особенно сильно износилась. И эти дикие волосы… Увидели бы меня сейчас в поселке — ни за что не узнали бы. Даже отец.

За все время жизни на острове я ни разу не стирал костюм. Зато каждое недождливое утро умывался в озерце у источника. А тут четыре дня этот несчастный дождь, да еще отравление…

Я стоял, пошатываясь, под деревом. Ноги подламывались. Горло опухло так, что голова с трудом поворачивалась на шее. Выпить бы сейчас чего-нибудь горячего.

В палатке я нашел алюминиевую банку, в которой переносил угли с берега. На ней еще держалась проволочная ручка. Набрав воды из источника, я вскипятил ее и бросил в кипяток горсть полусушеного шиповника. Каждое движение давалось с трудом. На хождение за водой и на кипячение ее у меня ушел, наверное, час. Но я все-таки сделал чай. При каждом глотке чуть не извивался от боли, однако выпил три банки, чтобы прогреть горло.

Весь этот день просидел на солнце под деревом, завернувшись в ткань от матраца, а костюм и рубашку разложил на скатах палатки для просушки. От слабости все время дремал. Когда не дремал, посматривал на небо. Не может быть, чтобы вертолет мне приснился. Я очень хорошо видел, как он летел над белой верхушкой волны и целую минуту висел над бухтой. И силуэты пилотов тоже видел! Меня они могли не заметить в том случае, если вели наблюдение за волной. Потом мне пришла в голову мысль, что если даже они и заметили меня, то подумали, что меня смыло, — ведь вода взлетела почти до трети высоты сопки. Поэтому и не прислали ничего на помощь. Я все гадал, что это была за волна. Может быть, цунами? А может быть, здесь изредка бывают такие невероятно сильные прибои?

Вечером в той же банке сварил что-то вроде супа из мидий и саранок и немного поел. К ночи удалось собрать сучьев, наломанных бурей. Перед самым сном вдруг вспомнил про календарь, нашел палку с зарубками и вырезал новые отметины.

Завтра двадцать седьмой день…

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Новый дом ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Горло у меня прошло на вторые сутки.

Может быть, помог шиповник с кипятком, которого я выпил банок десять, а может, я уже так привык к холоду, что простуда меня не брала. Я читал, что солдаты, находящиеся на фронте, почти не болели, хотя спали в окопах под дождем и снегом и долгие месяцы не видели настоящего жилья. Это происходило оттого, что организм, находящийся в постоянном напряжении, всегда сильнее сопротивляется болезни.