Один

– Молодчина Один! Как держится! – шушукались за спиной великого, не подозревая истины. Держаться прямо Один заставлял черный металлический штырь, в который превратились его сердце, душа и умение радоваться. Черное нутро под плащом незаметно – но мрак, поселившейся в Одине после смерти сына, не давал ни секунды покоя. Толкал на безумства. Распоряжался делами и помыслами великого Одина.

Асгард присмирел. Выжидал.

Один, враз разучившись говорить, пользовался лишь короткими приказами.

Но любое горе, погребенное под пеплом времени, не так жжет – Один немного успокоился, привык к боли.

Тем более, жизнь миров продолжалась. А целый ряд происходящего требовал личного вмешательства и решений великого аса. Один потихоньку втягивался в ежедневную сутолоку, оттаивал.

Беспокоило то, что о Фригг по-прежнему не было вестей – на ее розыски вызвался Локи.

Тогда Один кликнул отряд диких охотников, оседлал восьминогого Слейпнира и, презрев запрет показываться асам среди людей, ринулся в Миргард – мир людей. Следом, распугивая ворон и небесных орлов, мчала орда диких охотников Одина. Мертвые воины, как влитые, держались в седле. За спинами по воздуху пластались плащи, – казалось, по небу летит черная стая огромных и хищных птиц.

– Великий, – Освин стиснул кулаки – руки дрожали. Лоб, усеянный бисером пота, горел. Черный шар, который юноша носил за пазухой, нагрелся и жег кожу даже через сорочку. – Какой же ты, несчастный, великий Один!

Ас, отвлекшись от воспоминаний, только тут вспомнил о назойливом соглядатае. Впрочем, Один лишь краешек событий показал Освину – все остальное рассказал парню черный шар.

Но Один и в дурном сне бы не представил, что простой смертный владеет сокровищем, которое и в пресветлом Асгарде все чаще становилось редкостью. Ас смотрел, пряча мысли в уголках губ. Потом, не выдержав, прыснул:

– Так, говоришь, жалко тебе меня? Занятый ты парень Освин – дважды рожденный! Недаром дракон так с тобой возился!

Кругом по-прежнему такой туман, что не разглядеть собственной руки. Один шагнул в него, тут же растворившись. Но через мгновение вернулся, ругаясь, на чем свет стоит.

– Ну, наглая старуха! Ну, ведьма! – шипел великий ас.

– Да что случилось-то? – Освин осторожно тронул аса за плечо. Один резко, будто ужалили, развернулся. Просверлил взором. Хмыкнул:

– Да, рановато я рассыпался в комплиментах: ведь битый час толкую, что Старые Ханы – хранительницы оси времени.

– А я думал: прошлого? – не поверил Освин.

– И прошлого, конечно! – Один с досадой погрозил куда-то в туман. – Но пока Старая Хана не вернется к своему вечному жилищу, из межвременья не выбраться!

– А если Хана умрет или погибнет в дороге? – перспектива просидеть вечность в молоке Освина мало устраивала.

– Ты тут еще каркать! – огрызнулся Один. – Но, впрочем, со старухой ничего не может случиться: во-первых, провидица бессмертна, перекочевывая из тела в тело, а, во-вторых, их столько во всех обитаемых мирах, что и за неделю не истребить! Но уж если б которая попалась! – Один многозначительно клацнул зубами.

Освин поежился, про себя пожелав старушке еще сто лет не проходить мимо великого аса.

– А в Асгарде – тепло, а в Асгарде – пируют, – распалял себя Один.

Освин прикрыл глаза: и в самом деле есть хотелось немилосердно. В животе урчало и попискивало. Влажная одежда, несмотря на то, что парило, холодила тело. И юноше до жути захотелось в неведомый Асгард. Он представил мир, где тепло, сухо и кормят асов, сидящих за накрытым к пиршеству столом. Посреди столешницы, плача янтарной слезой, скалился копченый лосось, нежно коричневый, с блестящей коркой. Запах лосося был так силен, что Освин сглотнул голодную слюну и открыл глаза. И тут же пожелал провалиться сквозь землю. Вернее, сквозь стол. Именно сидящим на столе Освин себя и обнаружил, как раз в том месте, где по расчетам быть жирному лососю.

Вокруг, оторопев, восседали великие боги. Им, видно, такое дополнение к обеду тоже пришлось не по вкусу.

Освин мысленно воззвал к великим асам, прося защиты и милостей. Ас Тор мысли перехватил:

– Оно еще и позаботиться требует! – возмутился. – Испоганил обед, влез на стол с ногами, явился невесть откуда, а туда же: милостей ему подавай!

«Тут мне и конец!» – Освин с отчаянием метался взглядом: ни единого сочувственного или хотя бы равнодушного лица. Асы негодующе загудели. Раздалось предложение: раз лосось погублен задом этого замухрышки, замухрышку и закоптить.

Освин вскочил на ноги, забегал по столу, круша уцелевшие яства. Асы носились вдоль столешницы, норовя перехватить бандита.

– Вотан! Вотан, спаси! – заорал Освин. Теперь его странный знакомец казался лучшим другом и единственным шансом уцелеть среди орущих и улюлюкающих асов.

Вот если бы тут, рядом на столе, возник воин в синем плаще.

– Что за галдеж вы тут устроили? – Один смерял соратников ледяным взглядом, переступая через кувшины с вином и блюда со снедью.

– Один? Вернулся? – асы ощупывали Всеотца, вертели, пока тому не надоело.