Одержимый женщинами

Когда у меня хватило сил выйти из тени, Орел-или-Решка уже закрыла свою дверь. Я хотела пойти к Эсмеральде, одолжить у нее пистолет. Но она начнет орать так, что разбудит всю команду, подумав, что япошки уже на борту и настал ее час, но тем хуже. Прежде чем кто-то сумеет меня остановить, я уже буду стоять у кровати другой мерзавки, с наслаждением пожелаю ей гореть в адском пламени и прикончу ее на тех же простынях, где она развлекалась с моим любовником. Выпущу шесть пуль в тушу этой молочной коровы. Кровь во все стороны. Ей не спастись, даже если будет спать в шлеме.

Когда я подошла к каюте Эсмеральды, я плакала, уже ничего не видела, только понимала, что если поступлю таким образом, то потеряю Фредерика навсегда. Его из-за меня арестуют и отрубят голову. Я не хотела его терять. Я хотела получить его назад и без изъянов. Нужно поговорить с ним, сказать, что я его прощаю, что это все неважно, вот разве что у его уродины заразная, малоприятная болезнь, но я его вылечу, и не будем об этом вспоминать.

Или же, говорила Шу-Шу самой себе, съезжая по ступенькам на своей изящной попке, я его припугну – выбирай: или я, или смерть, но для этого нужно иметь оружие. Именно поэтому я разбила стекло в узком коридоре и прихватила гигантскую штуку, похожую на пистолет, и вторую – тоже гигантскую – похожую на патрон. Порезала себе правую руку. До сих пор остался шрам. Ну а голову, это ясно, я давно потеряла.

Когда я распахнула дверь кладовки, внезапно повторилась та же ситуация, как в начале нашего путешествия. Фредерик валялся на продавленном матрасе в рубашке лакоста и белых брюках между карусельной лошадкой и бутылкой из-под вина «Кот-дю-Рон», которую он использовал в качестве лампы, вставив туда свечку. Он читал книгу, подперев щеку рукой. Я так его любила, что не могла произнести ни слова. Он закричал, вытаращив от ужаса глаза:

– Шу-Шу, умоляю тебя, брось это! Это ракетница! От нее воняет бензином!

Я ответила ему как полоумная:

– А мне плевать! Ты что читаешь?

Он тут же отключился. Смотрел, что читает.

– «Приключения Артура Гордона Пима».

Я опустилась на колени рядом с ним. Клянусь богом, который хорошо меня знает, что мне больше не хотелось никому причинять зла, ну а уж ему тем более. Он был красивый как никогда при свете этой убогой лампы. Или же все, что от вас ускользает, кажется красивым. Я сказала ему:

– Кто это написал?

– Эдгар По. Перевод Бодлера.

– Видишь, ты все от меня скрываешь! Я ни разу не видела, чтобы ты читал.

Он обнял меня. Поцеловал так нежно, что я снова разрыдалась как идиотка, что недалеко от истины. Ни он, ни я не догадывались о том, что это последняя минута нашей совместной жизни, что больше мы не увидимся.

Он грустно сказал, опустив голову:

– Я не виноват, что изменил тебе. Она заставила. Иначе грозила все рассказать. А ты знаешь, как со мной поступят? Либо я снова окажусь в крепости до конца своих дней, либо меня бросят в море.

Он в последний раз поднял на меня свои черные блестящие глаза, наивные и взволнованные. Он сказал:

– Шу-Шу, ты видела, какие акулы гонятся за нами?

Я видела. Я погладила его по голове. Спросила его – какая я была несусветная дура! Никогда не прощу себе, что настаивала тогда:

– И это давно продолжается?

– Она видела, как я выходил из твоей каюты.

– Когда?

– Уже не помню. Кажется, когда вышли из Новой Каледонии.

Как будто ударил меня под дых. Я плохо считаю, но все же… Я крикнула:

– Новой… что? И ты врал мне все это…

От потрясения, ярости, грусти я вскочила на ноги, ну и, конечно, тут же получила по кумполу этим чертовым потолком. Я застонала от жуткой боли:

– Вот дерьмо!

И из оружия, которое я держала в руках, раздался оглушительный выстрел. Две секунды или три, а может, четыре, Фредерик сидит, я стою, мы смотрим, открыв рты, как эта сволочная ракета отскакивает от всех стен кладовки, рассекает пространство огненными зигзагами, а потом все вокруг взрывается.

Когда я пришла в себя, я лежала на дне шлюпки, завернутая в одеяло, головой на коленях у Толедо. Я чувствовала себя так, словно меня избили. Джикс был возле меня. Он смотрел, как удаляется горящая «Пандора». Стояла жуткая тишина. От Америки до Австралии слышен был только размеренный плеск весел. Две другие шлюпки плыли за нами в молочной дымке – без очков мне это казалось ночным мраком. Потом Джикс обнял меня за плечи и сказал:

– Нам повезло. Если бы нас потопили япошки, страховая компания ни за что не заплатила бы.

Перед полуднем нас всех подобрал караван грузовых судов, направлявшийся в Колумбию. Нам дали фуфайки и теплые штаны. Потом пересчитали, сколько нас всего оказалось. При кораблекрушении исчезли двое, включая Фредерика. Мне делали уколы, чтобы я спала.