Одержимый женщинами

– Мне нужно выспаться. А я должен быть уверен, что вы тем временем не поднимете на ноги весь город.

Он делал вид, что ему неловко, смотрел на меня как-то по-идиотски, но я не верила ему. Как иначе он мог оставаться спокоен, только заперев меня в этой кладовке! Внезапно я поняла. Я снова ощутила эту странную слабость в нижней части тела. Стараясь сдержать дрожь в голосе, я выкрикнула:

– Вы хотите сказать… Что я должна еще снять с себя всю одежду? Так?

Актер из него был никудышный. Я уже знала эту его ухмылку, когда он делал вид, что потрясен.

– О мадам Ляжка! А кто вас просит раздеться?

– Конечно! Вы предпочитаете сами все сорвать! – бросила я, возмущенная его цинизмом.

Как я себе и обещала, я постаралась скрыть свое смятение, снова пожав плечами, и вошла в чулан. Он позволил закрыть дверь наполовину. Конечно, он сможет распахнуть ее, когда я останусь голой, но даже эта уступка меня слегка успокоила. Раздеваться у него на глазах после пережитого нервного потрясения я могла бы только под угрозой смертной казни.

Мне удалось в темноте стащить с себя одежду. Сначала блузку, потом туфли, чулки, подвязки. Я передавала ему предмет за предметом через щель в двери, я видела только его руки и плоское обручальное кольцо на пальце. Еще один вопрос, который раньше я ни за что не задала бы ему, но, стаскивая с себя юбку, я осмелела:

– Вы женаты?

– Я же сказал вам, что хочу спать.

Я не настаивала. Передо мной встала проблема, которая очень взволновала меня, когда я листала дурацкие женские журналы в парикмахерской: если вам придется раздеваться перед незнакомцем, что вы снимете в последнюю очередь, что-то в этом духе. Наверное, мне в голову никогда не приходила мысль, что такое может случиться со мной. А может быть, наоборот, она слишком часто меня мучила. Оставались трусики и комбинация. Если я ее сниму, то открою грудь. Я отдала трусики. Сегодня я рассказываю об этом, как ни в чем не бывало, но тогда, увы, все было иначе. Я уверена, что любая женщина поймет напряжение, которое я испытала, даже в тех обстоятельствах, даже лицом к лицу с извращенцем, когда я была вынуждена отдать ему самое интимное, то, что, не снимая, носишь весь день. Но не будем об этом.

Во всяком случае, если он потребует, чтобы я осталась полностью обнаженной, что лучше любых цепей помешает мне убежать в город, то он явно не позволит прикрыться шелковой и насквозь прозрачной комбинацией, в которой я выгляжу гораздо соблазнительнее, чем без нее. Ради чего, принимая во внимание мое положение, подвергаться риску разжечь его желание, пустившись с ним в рукопашную, где он наверняка возьмет верх? Я молча сняла комбинацию и протянула ее.

Затем, прикрыв, как могла, живот и грудь, я стояла в ожидании своей дальнейшей участи. Если он будет насиловать меня прямо сейчас, я решила не сопротивляться. Он положит меня на матрас, я останусь безучастной, не буду плакать, жаловаться, пусть делает, что хочет, я отключу все чувства, как будто умерла или превратилась в деревянную куклу. Я боялась только одного, об этом рассказала моя помощница, уж не помню теперь, почему мы заговорили на эту тему. Якобы чувственные женщины или наделенные особо восприимчивыми определенными частями тела, даже помимо воли все равно получают при этом удовольствие, и именно поэтому изнасилование в глазах закона, даже если в конце концов жертва идет на это добровольно, все равно считается изнасилованием. Тем хуже, если он обнаружит, где именно у меня самое чувствительное место, я все равно себя не выдам, окаменею, умирая от стыда, но он ни за что не догадается, что я испытала.

Он долго не двигался, наверное, колебался. Потом закрыл дверь. Через минуту она снова приоткрылась. Чтобы унизить меня сполна, он протянул мне мусорное ведро с крышкой и сказал:

– Я аккуратно сложил ваши причиндалы. Спокойной ночи. Советую не будить меня, иначе я сильно разозлюсь.

И на этот раз запер меня окончательно. Я услышала, как в скважине поворачивается ключ, потом его шаги – сначала по вестибюлю, потом наверх по лестнице. Сквозь щель под дверью я увидела, как погас свет. И все. Какое-то время я стояла в темноте, прислушиваясь. Хотя я была голой, меня бросило в жар. Часы пробили половину, но я уже не понимала, какого часа.

Я разложила матрас на всю длину чулана и приготовилась ждать, как охотничья собака, повернувшись лицом к двери. Потом начала сомневаться, там ли она находится. Я встала, ощупала стены. Все правильно. Снова легла. Я старалась не думать о том, что со мной произошло, чтобы сосредоточиться на плане возможного побега. Но мне ничего не приходило в голову. Я отгоняла от себя навязчивый образ преступника, его черные глаза, его руки. Наверное, я задремала, но не спала по-настоящему, потому что каждые четверть часа слышала бой часов. Несколько раз я как бы приходила в себя от кошмара, который, как мне казалось, длился часами. Могу сказать, что за кошмар. В нем была сплошная эротика, мне снилось, как он мною овладевает, доводит до изнеможения, уничтожает. Наконец я заснула.