Одержимый волшебством. Черный Трон

— Что ты имеешь в виду? — обеспокоился Поль.

— Ну эта седая прядь. Зачем она тебе?

Поль потрогал руками свою до сих пор мокрую шевелюру.

— Так, шутка, — сказал он.

— Это не лучший выбор, — сказал Ибал, приглаживая свои волосы.

— Многие могут связать тебя с отродьем Дета. Проклятый род! У-х!

Они проследили за его взглядом, скользнувшим по улице. Он не задержался на тучном мужчине и прогуливающейся парочке. Взгляд остановился на женщине, приближающейся к ним в голубом сиянии.

Она была среднего роста, густые темные волосы укрывали плечи, ее костюм переливался в свете гирлянд. Черты лица женщины были тонкими и изящными, в них чувствовалось неподдельное благородство. Ее лицо светилось весельем и любовью.

Следуя этикету, Ибал поднялся ей навстречу. Маусглов и Поль последовали его примеру.

— Джентельмены, это — Вонни, — объявил он, когда она подошла к столу. Он обнял ее и задержал ее руки в своих. — Моя дорогая, ты еще прекраснее, чем всегда. Это мои друзья, Одержимый Магией и Маусглов. Давай выпьем с ними, прежде чем уйти.

Она кивнула в знак приветствия, Ибал услужливо пододвинул ей стул.

— Я рада видеть тебя, — сказала она, — ты приехал из далека?

Поль наслаждался журчанием ее голоса. Оно убаюкивало и влекло одновременно. Внезапно Поль почувствовал, что одинок в этом мире. Но приступ длился лишь мгновение.

Он забыл о чем они говорили, как только было произнесено последнее слово. Немой восторг и восхищение овладело им.

Как только они встали, Ибал повернулся и зашептал ему:

— Волосы — это очень серьезно. Скорее поправь их, а то служители посвящения сочтут тебя дерзким. В другое время я бы не придал этому значения. Но если кто-то жаждет посвящения — это не лучшее время шутить, ты понял меня.

Поль кивнул, думая как проще сделать это.

— Я позабочусь об этом сегодня вечером.

— Очень хорошо. Увидимся завтра утром, но не слишком рано.

— Наслаждайтесь.

Ибал улыбнулся.

— Непременно.

Поль посмотрел в след уходящей паре, затем вновь взял бокал.

— Только не смотри туда сразу, — прошептал ему Маусглов, не размыкая губ, — но тот толстый мужчина, который шел впереди ее…

— Я что-то видел, — сказал Поль, поднимая бокал и одновременно ища глазами того человека. — Ну что этот мужчина?

— Я знаю его, сказал Маусглов, — или знал его — чисто профессионально. Его имя Райл Мерсон.

Поль покачал головой.

— Это имя ни о чем мне не говорит.

— Говорили, что он — колдун. Двадцать лет назад он подбил меня украсть те семь статуэток твоего отца.

Поль почувствовал странное желание обернуться и повнимательнее разглядеть того огромного мужчину в золотых и серых одеждах. Но он сдержал себя.

— А он не намекал тебе, зачем они ему?

— Нет.

— Я думаю, что они в надежном безопасном месте — там, где и моя гитара, — сказал Поль.

Когда он обернулся, Райл Мерсон беседовал с высоким человеком в черной блестящей тунике, красных шароварах и высоких черных ботах. На голове у него был красный головной платок. Высокий незнакомец стоял спиной к ним, но немного позже он обернулся, их глаза на секунду встретились. В следующий момент оба мужчины медленно направились к выходу.

— А другой?

Маусглов покачал головой.

— Сначала мне показалось что-то знакомое в нем, но — я не знаю его имени и не помню, где встречался с ними раньше, если, конечно, вообще встречался.

— Интересно, это просто совпадение?

— Райл — колдун, а это сборище колдунов.

— А зачем он так долго торчал здесь?

— Возможно он просто ждал приятеля, — сказал Маусглов, — хотя мне тоже интересно, почему он не узнал меня.

— Прошло много времени, — ответил Поль.

— Да.

— Он мог запросто подойти и заговорить с тобой, если бы узнал.

— И то верно.

Маусглов осушил бокал.

— Закругляйся и пойдем отсюда, — произнес он.

— Хорошо.

Уже поздно, когда вечер перевалил за полночь, они вернулись в свои апартаменты. Исключительно по просьбе Маусглова он проделал серию заклинаний, расставив защитные оболочки и ловушки над их ложем, и, наконец, заснул с ножом под подушкой.

Часть IV

Довольно философских измышлений! Все! Я так решил! Все это бесплодные разглагольствования, я до сих пор ни в чем не уверен. Философ — это мертвый поэт и умирающий богослов — я нашел эту фразу в мозгу Поля. Не знаю, где выкопал ее Поль, но она довольно точно отражает мои чувства и настроения. Я устал от бесконечных раздумий. Настало время что-то предпринять.