Одержимый. Драконоборец империи

— Ильма… — промедлив чуть, обратилась к ней моя невеста, делая неопределённый жест рукой. Который, её телохранительница, впрочем, поняла. И наклонившись, осторожно крышку подарка-ларца приподняла…

Увиденное заставило ахнуть всех без исключения. Немалый ларец был доверху полон крупных, огранённых чёрных алмазов!

— Обалдеть… — выдохнул я, непроизвольным движением руки заслоняя глаза от ослепительного сияния очутившихся на свету драгоценных камней.

— А что за бумага там лежит? — спросила первой опомнившаяся Кейтлин.

Ильма, при звуке голоса своей госпожи резко моргнула. И ожесточённо помотала головой, отгоняя возникшее перед её очами наваждение. После чего взяла из раскрытого ларца пресловутую бумажку — сложенный вдвое небольшой лист. Ну и хозяйке его отнесла — подала.

— Вот значит как?.. — хмыкнула Кейтлин, пробежав глазами короткое послание.

— Что там? — заинтересованно вопросил я, с немалым трудом отрывая взгляд от ларца с бриллиантами, а вернее — от прелестей обнажённой девушки, и поворачивая голову в сторону Кейтлин.

— Сам посмотри, — ещё раз хмыкнув, предложила та. Листок мне подала, да на нашу гостью тут же взгляд перевела. Как-то совершенно по новому взглянув на неё… Откровенно оценивающе что ли…

Так и не поняв как трактовать обращённый на нагую красотку-мальвийку непонятный взгляд демоницы, я сердито мотнул головой и обратил свой взор на листок. И быстро прочёл пару начертанных на нём строк:

«Высочайшая, приносим свои нижайшие извинения за произошедшую по вине наших нерадивых слуг ошибку. Снизойди, и прими в качестве наших искренних извинений ларец алмазов чёрных и нежную, покорную рабыню для утех…

ТК».

Я ахнул просто! И минуты три сказать ничего не мог — сидел и разевал рот как выброшенная на берег рыба! А мой взгляд всё метался меж напустившей на себя самый невозмутимый вид Кейтлин и практически нагой девушкой-рабыней, продолжающей, покорно склонившись, держать ларец с алмазами на вытянутых руках…

— Но что это за ТК такой?.. — потерев лоб, растерянно пробормотал я, когда дар речи вернулся ко мне. Ведь сие единственное, что пока ускользало от моего понимания…

— Тёмный Ковен, я полагаю, — снисходительно молвила моя ненаглядная, покосившись на меня. И опять вернулась к разглядыванию преподнесёнными ей тёмными подарка…

А я повторно разинул рот. Правда в этот раз совсем ненадолго. Бросил взгляд на ди Мэнс, на мальвийку, и закрыл его. Да зубы стиснул. И проникшись неимоверным негодованием, тут же дал себе твёрдое слово по возвращении с похода оказать отцу-предстоятелю Мортису всю возможную помощь в изведении под корень всех обретающихся в Римхоле и его окрестностях Тёмных. Ибо оборзели они просто в конец! Как мне подарок — так ядовитую змеюку, а как Кейтлин — так кучу алмазов и красотку для утех!

Кейтлин же, определённо, не осталось незамеченным ни красноречивое выражение моего лица, ни охватившее меня негодование. Так как её прекрасные уста немедля тронула улыбка. Едва не рассмеялась даже эта стерва! А затем, блеснув глазками, окинула представшую перед нами, так сказать — во всей своей откровенной красе, мальвийку, откровенно собственническим взглядом. И со стула поднялась… Медленно подошла к темнокожей красавице-рабыне. Подле неё на мгновение замерла. Да нежно коснувшись её щеки — пальчиками правой руки по ней провела. И за подбородок взялась — вверх ласково потянула, вынуждая девушку его приподнять, спинку разогнуть, и посмотреть себе в глаза. После чего прочувствованно-нежно выдала своим неподражаемым голоском:

— Какой же ты, однако, хороший подарок… Замечательный даже… У меня найдётся для тебя применение… — А когда я ахнул поражённо, скосила на меня изумрудный глаз и мягко-мягко обратилась к одной из своих телохранительниц, прямо промурлыкав: — Тария, покажи ей, пожалуйста, мою спальню…

Я онемел просто от возмущения, услышав такое! А когда опомнился — немедля обратил взгляд на Мэджери, ища в её лице поддержку. Может она, как и я, возмутится и прямо скажет, что развратная суккуба совсем потеряла берега?.. Но баронесса, чьи глазки подозрительно заблестели, только закивала энергично. Не иначе как намереваясь принять непосредственное участие в предстоящем разврате!

И будто этого ей было мало Кейтлин ещё доверительно поделилась с подружкой, закатив глазки и испустив преисполненный непередаваемо лицемерного расстройства вздох: — Ах, опять я совсем не высплюсь перед походом…

— Да-да! — вроде как посочувствовала ей Мэджери. И, не сдержавшись, серебристо рассмеялась…

— Ну стервы… — потрясённо выдал я. Чтоб тут же, скрипнув зубами, злобно прорычать: — Ох плачут, ох как плачут по вам дёготь и перо!.. — Открыто намекая на то, как обходятся по обычаю с такими вот особами вступающими в предосудительную связь. Вываливают же их, нагих, в дёгте и перьях, да выгоняют за городские ворота. И обратно, понятно, не впускают!