Одержимый

– Этот сукин сын, карьерист, враг народа, – дрожа от ненависти, заявил он Гурову. – Сколько он из меня крови попил – это никому не ведомо. Присосался чисто вурдалак. Все ждал моей смерти, дни считал. А дождался своей. Я в религию не верю, но возмездие он свое получил, и я очень этим доволен. Можете меня осуждать. Я, между прочим, всю войну прошел – от Сталинграда до Праги. Ранен был четырежды. А все ради чего? Чтобы такие захребетники, как этот Кащеев, мягко спали и сладко ели? Это же чистый власовец был! Полицай! И фамилия у него была тоже подходящая – царь Кащей...

Выцветшие глаза старика горели торжеством. Гурову было неприятно слышать такие речи, но мысленно он сделал скидку на возраст и непростую судьбу Ивана Нестеровича и миролюбиво заметил:

– Ну, в отношении фамилии у нас у всех выбор небольшой. Какую родители дали, такую и носим. Тут уж ничего не поделаешь. Насчет того, какой человек был покойный, спорить не стану, потому что совсем его не знал. Хочу только заметить, что зря вы человека в полицаи записали. Все-таки и время другое, и обстоятельства. Понимаю, личный конфликт, но при чем здесь политические обвинения? Ну, это к слову. Меня сейчас больше интересует другое. Скажите, Иван Нестерович, вы вчера ночью ничего подозрительного не видели? Или не слышали?

– Это в отношении убийства, что ли? – презрительно скривился старик. – Ничего не видел и не слышал. Мне вообще плевать, хоть бы их всех до одного черти унесли. Только вот что я вам скажу – убил кто-то свой! Это же ясно, как белый день. Про это каждый день по телевизору галдят – коррупция, коррупция... Денежки не поделили! Хапнули, а поделить мирно не сумели.

Оперуполномоченный, который все это время был рядом с Гуровым и держался в тени, теперь наклонился к его уху и очень тихо сказал:

– Бесполезно! Он и в первый раз говорил то же самое. Кащеев был ему как кость в горле. К тому же старик глуховат. Вряд ли он скажет сейчас что-нибудь новенькое.

Но старик все-таки кое-что сказал. Он сердито посмотрел на опера, на Гурова и вдруг объявил:

– А кто приходил к нему вчера – видел! Мужик это был. Среднего роста, одет в куртку. Шапка не норковая, нет, обыкновенная лыжная шапочка. Вот лица не видел, врать не стану. Я во двор как раз выходил. Это около восьми часов вечера было. Может, чуть пораньше. Темно уже было. Я еще удивился – к этому гусю если кто и заявлялся, то непременно на дорогой машине. Такие пешком не ходят! А этот потихоньку пришел. В дверь позвонил – жена Кащеева ему отперла. Я еще подумал – может, любовник? Пока муж деньги народные хапает, жена развратничает, у них это обычное сейчас дело. Раньше бы, допустим, работай ты в исполкоме...

– Значит, жена пустила этого человека в дом? – поспешил вмешаться Гуров. – А как вам показалось, она знала этого человека?

– Да ничего мне не показалось! – сердито ответил старик. – Он ей что-то сказал – она и впустила. А я дальше смотреть не стал, домой пошел. У меня свои дела имеются, мне на эту шваль любоваться времени нету. Потом уже в доме показалось мне, будто закричали за стенкой. Но недолго кричали. Сразу и угомонились... – Иван Нестерович сердито отвернулся и добавил сварливо. – Уж, наверное, если бы знал, что так дело повернется, вызвал бы вашу милицию! Только откуда мне было знать?! Я молока выпил и спать лег. А уж утром сюда набежались...

– Кащееву стали с работы звонить, – объяснил оперуполномоченный. – Почему не явился, дома ли... Ну и жене тоже, потому что у нее в городе свой бизнес, и это было совсем не в ее правилах: бросать все на произвол судьбы... Короче, абоненты недоступны и точка. Ну, все встревожились, из администрации приехали – а дом нараспашку. Они вошли, а там трупы... В общем, потом прикинули – преступник забрал только мобильники и совсем немного денег. Причем там драгоценности были, шубы – ничего не взял. Ну и характер убийства... Следователь сразу ограбление отмел и предположил мотив мести. Вызвали сына – он в Москве учится. Тот в шоке – еще бы в один день потерять обоих родителей, – но ничего путного не вспомнил. По его словам, ни отец, ни мать никогда никого не опасались, жили спокойно...

– Слишком спокойно! – ядовито вставил старик. – Все само в рот плыло. Только незаслуженные блага, они всегда боком выходят...

– Да бросьте, Иван Нестерович! – устало сказал оперуполномоченный. – Убили же вашего соседа. Какие теперь могут быть счеты?

– Да уж теперь какие! – неожиданно согласился престарелый ветеран. – Теперь Бог ему судья, хотя я в Бога не верю. Мы воспитаны без Бога. Мы в партию верили, в Родину, в социализм... Эх!

Гуров попрощался со стариком. Вместе с оперуполномоченным они вышли во двор. В ворота как раз въезжала машина из прокуратуры.

– Сейчас посмотрите жилище, – сказал опер. – Только не знаю уж, что вы там увидите. Наши вроде все перерыли. Ни единой зацепки. Полный туман. Правда, сосед до сих пор про мужика ничего не говорил.