Одержимые бессмертием

Не убил — это уже хорошо. Очень хорошо. Идем дальше. Сомневаюсь, что министр до конца понимал значение заданного им вопроса: я никогда не слышал о программе, способной полностью заблокировать мозг человека для считывающих устройств. Вряд ли об этом знали на Ч33 с ее отсталыми технологиями, когда даже в метрополии специалисты не могли считать себя в курсе последних открытий в данной области. Но я-то знал, что Грабера и Жен никто в этом плане не обрабатывал. Стало быть, их «непрозрачность» являлась следствием их бессмертия?.. Тогда Наплеков, не подозревая о том, помог мне сейчас сделать небольшое открытие. О чем я ему, разумеется, не торопился сообщать.

— Да, я поставил им блокаду. Кое-что из новых разработок, — небрежно соврал я. — На всякий случай учтите, что у меня и моих людей в мозгах стоят такие же заглушки. Итак, к моему вопросу…

— Спасибо. Учтем, — перебил он, опуская руки на подлокотники.

Прежде чем до меня дошел смысл этого многозначительного «учтем», мой позвоночник пронзила острая боль. Мозг выдал экстренные команды: «Вскочить!!! В „бросок“!!!» Но мой безотказный живой механизм — тело — этих команд не выполнило: я его как будто потерял, перестал ощущать, хотя и мог видеть себя — обездвиженного, бессильно раскинувшегося в мягком предательском кресле. Еще я мог воспринимать звуки и сохранил способность анализировать, так что тут же определил по знакомым симптомам, что получил парализующий разряд класса «4С», так называемый «средне-щадящий», то есть при шоке периферийных нервных цепей и полной потере двигательной активности у меня осталась возможность воспринимать происходящее и ясно его осмысливать. Видимо, электроды были вмонтированы в сиденья всех кресел, кроме хозяйского; Токарев не стал садиться не по привычке, как я думал, отодвинувшись на второй план, а предохраняя свою задницу от разряда: знал, подлец, чем должна закончиться для нас эта аудиенция. Своих ребят я мог видеть только боковым зрением, как бы в тумане — их расслабленные позы подтверждали мое предположение: Наплеков парализовал нас нажатием тайной кнопки, скрытой в подлокотнике его кресла.

Совершив это подлое дело, министр поднялся, подошел ко мне и, остановившись напротив, не спеша, демонстративно закурил толстую сигару.

— Неуловимый, бессмертный Ричард Край, — произнес он прищурясь, с таким выражением, будто разглядывал мое чучело на стенде в историческом музее. — Скрозьземельная бестия. Наш разлив. — В его голосе прозвучала даже нотка гордости — не иначе как за отечественный генофонд. Министр продолжал злорадно: — Отстрелялся, бессмертный. Нашла коса на камень, а? — Под камнем он, разумеется, подразумевал себя, хитрожопого. Не напрасно он спрашивал, сколько у меня в запасе времени, — хотел уточнить, в котором часу планируется нападение парий на Купол в случае моего невозвращения. — Хочешь напомнить о своей армии, да? — угадал он мои мысли. — Думаешь, что теперь нам следует ждать нападения твоих ублюдков? — Глубоко затянувшись, он картинно выпустил дым и с усмешкой продолжил: — Как бы не так. Мы нападем сами. — Тут он навис надо мной, опершись на подлокотники, впившись в мои неподвижные зрачки въедливым взглядом. — Я отрубил гидре голову, а теперь прижгу шею. Разгоню твою блохастую армию, возьму еще пленных — не всем же ты поставил заглушки на мозги? И максимум через сутки аппарат с профессором будут в моих руках!

Да, недооценил я нашего министра внутренних дел. Недооценил. А казалось бы, давно уже мог понять, что наряду с личным бессмертием все они мечтают о власти, распространяющейся далеко за пределы отсталого Купола Москва на задрипанной Земле-ЧЗЗ, — власти, способной положить к твоим ногам всю галактику. И подумать только, что на пути к вселенскому могуществу стоял какой-то пария, пускай и скрозьземельный. Есть ради чего пошевелить мозгами и родить план, способный вогнать-таки этого парию в землю. В родную.

— К тому времени ты превратишься в кусок экспериментального мяса, орущий от боли, — продолжал Наплеков. — Не исключено, что и просто в фарш — зависит от фантазии моих лаборантов.

Хотелось плюнуть в бледное напряженное лицо, приблизившееся ко мне почти вплотную, но я сейчас был сосредоточен на другом: во время спича Наплекова по моему телу стало разливаться болезненное покалывание, мышцы судорожно заныли, обретая чувствительность, — я начинал отходить от паралича! Через какие-то минуты, вместо положенного получаса! Двигаться я пока был не в силах, но ощущал, что мог бы уже повращать глазами или, например, пойдя навстречу своим желаниям, плюнуть в наплековские прищуренные зенки. Однако с этим разумней было повременить: в моей голове экстренно лепился план взятия этой парочки интриганов в заложники с тем, чтобы обменять их на Жен и Грабера, в крайнем случае на одну Жен. Если они ее не убили. Ну а если все-таки убили…