Одержимость мажора

Истерю? Он считает, что у меня просто обычная бабская истерика? Считает, что я не могу страдать из-за того, что моя жизнь кончена? Я не представляю, что такое брак с мусульманином! Меня никто не спросил, хочу ли я выходить замуж за Мирзоева. Всё, о чем я думала, это брат. Спасла его, пожертвовав своим телом и вместе с тем душой.

И стоило мне задуматься о себе, о своем будущем, за долгие годы вдохнуть немного свободы, как Халид начинает тащить меня в брак. Он даже не спрашивает, что нужно мне, чего хочу я. Да он и сам не хочет жениться, просто выполняет указание отца.

Что за жизнь у нас будет? Он собирался жениться на другой, девушке своего круга, но вмешалась моя беременность. Так вот для меня это не основание жениться! Не будь этой беременности, Мирзоев бы держал меня в качестве своей подстилки, приходя время от времени в квартиру. Я считаю, что достойна большего. Не заслужила подобного отношения!

Вылетаю из ресторанчика, размазываю слезы по щекам, меня душит боль, ярость волнами штурмует тело, но пробегаю я немного. Кто ж меня отпустит? Оборачиваюсь к своему мучителю, надвигающемуся на меня с явно недобрыми намерениями.

– Ника, вернись! Ты должна поесть. И успокоиться. Беременным нельзя так нервничать.

– Не говори мне, что я должна делать! Оставь меня в покое! Я не хочу, чтобы ты женился на мне и заботился, – срываюсь я на плач. Не могу признаться себе, что дело вовсе не в его религии или в том, что мне в корне придется поменять свою жизнь.

Дело в боли, что он мне причиняет. Осознание того, что он выбрал меня лишь из-за беременности. Из-за отца… Это убивает меня. Я не хочу так! Я хочу, чтобы Мирзоев хотел меня ради меня самой, черт возьми! А он не хочет, и это больно…

– А я буду! И не надейся от меня избавиться, слышишь? – крепко обнимает он меня руками, отчего я лишь отчаяннее всхлипываю и прячу лицо у нее на плече. Я словно прошу защиты у него от него же самого.

Мне хочется спросить: «Почему ты меня не любишь?», но гордость и чувство собственного достоинства словно сковывают мне уста. Не могу я так унизиться перед ним.

– Всё будет хорошо, вот увидишь. Не плачь, пожалуйста…

* * *

– Какие будут правила? – спрашиваю его я, когда мы, закончив с больницей, едем на квартиру. Я сижу на стуле, подобрав под себя ноги и наблюдая за тем, как Халид наливает мне чай. Что ни говори, а приятно, когда за тобой так ухаживают.

– Правила? – ставит он передо мной чашку.

– Ну да, – пожимаю я плечами. – У ваших женщин же должны быть какие-то правила. Как одеваться, вести себя.

– Я рад, что ты сама об этом заговорила. Завтра съездим в ТЦ и подберем тебе новый гардероб. На месте и объясню тебе, что к чему… Хотя лучше, наверное, попросить Мадину или Риду.

– А обязательно делать это сейчас? – недовольно спрашиваю я.

– У папы скоро юбилей, и ты должна быть на нем в соответствующей одежде. Никаких брюк, юбок выше колен и открытых рук. Хотя ты и так не особо открыто одеваешься, – окидывает он взглядом мою широкую серую футболку и синие джинсы.

– Открытых рук – это ты про топы на лямках? – хмурюсь я.

– Да, – кивает он. – Платок носить не прошу, но я не хочу, чтобы моя жена одевалась так, как нам не положено, тем самым вызывая ненужные разговоры.

– Хорошо, – киваю я, слишком уставшая, чтобы спорить. Делаю глоток чая и откусываю клубнику в шоколаде, которую Халид для меня заказал.

– Я тут подумал… – начал он, но замолчал и перевел взгляд на мои губы.

– Что? Я испачкалась? – облизнула я губы и, видя, как тут же зажглись его глаза, попыталась отвлечь: – Что ты подумал? – Секса мне сейчас совершенно не хотелось.

– Надо сказать твоей маме. И я хочу, чтобы они с твоим братом переехали сюда.

– Зачем это? – тут же хмурюсь я, отставляя чашку.

– Затем, что твоя мама с братом должны жить в хороших условиях. Мы будем жить в доме с отцом, и эта квартира всё равно будет пустовать. Также можешь не беспокоиться об их содержании, я поговорил с отцом, и он не против, а даже настаивает на том, что мы должны им помогать.

– Должны? – искренне не понимаю я. Кто так делает? Никто никому ничего не должен!

– Конечно. Мы ведь семья, – кивает Халид, и я не знаю, чего я хочу больше: побить его или поцеловать.

Поэтому просто молчу. Противоречивые чувства раздирают нутро, и, если часть меня всё еще в ужасе от всего происходящего, другая тихонько шепчет, что всё сложилось так, как я и хотела. Я получила своего мажора, и совсем не важно, как именно…

* * *

– Ой! Я что, заснула?! – ужасаюсь я, вскакивая с кровати. Последнее, что я помню, это то, как сидела на кухне!

– Заснула, – фыркает лежащий рядом Мирзоев. – Вырубилась, я бы сказал. Если бы не твое сопение, я бы подумал, что ты потеряла сознание.

– Я не давала тебе спать? – спрашиваю тихим ото сна голосом, пытаясь привести себя в порядок. Я, наверное, растрепа. Надеюсь, во время сна у меня не текла слюна из приоткрытого рта…

– Я не хотел спать, – говорит он и смотрит как-то странно. Будто хочет меня в деталях рассмотреть.