Одержимость. Книга первая

— Кто? — Цветочкина захлопала ресницами, наивно полагая, что ей послышалось. — Женя? Он твой папа? — может, они о разных Женях говорят? В конце-концов, маленькие дети редко помнят имена родителей, считая, что тех зовут «мама» и «папа».

— Да. А ты болеес? — малышка плохо выговаривала некоторые буквы, но её речь была на удивление разумной для такого возраста.

— Ага… Есть немного, — как-то отстранённо ответила Ира, всё ещё находясь в ступоре.

— Алиса, я же запретил тебе сюда заходить! — грозно проворчал Бугай, останавливаясь взглядом на Цветочкиной. Её щеки были по прежнему бледны, но в глазах заиграли искорки заинтересованности. Ах, ну да… Она же о Алисе, наверное, не знала. Он испытывающе приподнял бровь, мол, «не ожидала?»

А Ира и вправду не ожидала. Дикарь, который по Красной площади бегал в чём мать родила — папаша?! Вот те новость!

— Ну, папааа, — заканючила мелочь и надула губки, всем своим видом показывая, что хочет остаться.

— Не знала, что у тебя есть дочь…

— А что такого? — он пожал плечами и подхватив Алису на руки, присел на кровать.

— Да нет… Ничего, — назревает вопрос… А где, собственно, в таком случае мама? Тоже сейчас зайдёт?

— В общем, пока ты спала, приходил твой любимый врач, — на слове «любимый» он сделал акцент. — Сделал тебе перевязку и выписал новые лекарства. Через месяц-другой опять запорхаешь, — он бы по-другому выразился, да дочь на руках.

Глава 14

Вместо одной недели, Илье (разумеется, не без участия Ариши и её мамы) пришлось задержаться в Красноярске почти на целый месяц. Как и было задумано, Александр Степанович удачно пережил операцию и активно шёл на поправку.

Когда ему разрешили посещения, дочь познакомила его со спасителем, что по словам Веры Николаевны послан им Богом. Мужчина даже немного прослезился, но быстро пришёл в себя и принялся заверять Илью, что тот получит свои деньги в кратчайшие сроки, хотя все понимали, что достать такую сумму в его-то состоянии не представляется возможным. Ворохов не без своей какой-то мистической убедительности уговорил его успокоиться и забыть об этих деньгах, потому как они вовсе и не его, а собраны благотворительными фондами специально для таких случаев. Конечно же, Илья врал, о чём прекрасно знали как Арина, так и её мама… Но поставив себя на место будущего тестя, он представил, как это унизительно — чувствовать себя немощным. И тем не менее, старик стоял за свою семью горой, даже лёжа на больничной койке. А это достойно уважения.

Во время одного такого семейного собрания, отец заявил, что хотел бы убедиться в серьёзных намерениях Ворохова, о которых тот всё время твердит. Не стоит и говорить, как обомлела Ариша, увидев лицо Ильи. Он, казалось, только этого и ждал. Улыбка «Чеширского котяры» ясно дала понять, что бандит достиг своей цели.

Ворохов почитай клятвенно заверил супругов Кинчевых, что скоро они погуляют на свадьбе дочери, на что Аринка запыхтела как самовар, но при папе устраивать скандал не стала, опасаясь за его здоровье.

Зато по приезду домой устроила «женишку» такую свистопляску, что его чуть не унесло. Мужчина еле сдерживался от того, чтобы не всыпать ей как следует, но присутствие Веры Николаевны возымело своё действие и он взял себя в руки. Тёща всё-таки. Покажи он свой истинный облик и поддержки родителей ему не видать. Вполне вероятно, что это не остановит его. Да что там… Известно, что не остановит! Но давление на Арину со стороны «стариков» сыграет ему на руку, как нельзя лучше.

Кинчева-младшая принялась бросаться громкими словами, вроде: «Не пойду замуж и не заставишь!». Дальше, посыпались упрёки, что он, тиран такой, не даёт ей решать самой и принуждает силой исполнять все его желания. И продолжалось бы это до утра, если бы не случилось то, чего Арина никак не ожидала… Мать безоговорочно встала на сторону Ильи.

От того, каким тоном женщина осадила дочь, у последней всё поплыло перед глазами. Вера Николаевна никогда не была из числа тех алчных мамаш, что не беспокоясь о счастье своего чада, отдавали его замуж за богатенького негодяя. Что же произошло с ней сейчас? Арина знала. Ворохов с изворотливостью профессионального манипулятора залез к родителям в голову и посеял там свои зёрна, что активно проростали с каждым днём.

— Ненавижу тебя, сволочь! — прошипела она ему в лицо и руки Ильи сжались в кулаки так сильно, что побелели костяшки, но лицо оставалось непроницаемым. Едва заметная, слегка мстительная улыбка скрывала все его эмоции, что, как пчёлы впивались своими жалами в его душу. Отхлестать бы по щекам эту дуру, чтобы научилась разговаривать со своим будущим мужем, да жалко.