Одержимость. Книга первая

— Арина, не делай глупостей. Это ни к чему, — о чём это он? Неужели догадывается о её намерениях? Это не есть хорошо…

— Как скажешь, — такая послушная, что у него в штанах стало тесно. Один взгляд невинного оленёнка и он готов лужицей растечься под её ногами. Чёртов нытик!

— Иди домой, — буркнул ей и наклонившись, открыл дверь иномарки с её стороны, мол, «выметайся поскорее». Даже не поцеловал… Кинчева обиженно надула губки, что не ускользнуло от него. Ничего, ей полезно подумать, как и ему, собственно.

Девушка вошла в квартиру и наткнулась на подругу, что в одной ночнушке на голое тело сидела на полу прямо у порога.

— Ирка, ты чего? — Кинчева даже испугалась, глядя на её посеревшее лицо. Всегда жизнерадостная, озорная сейчас она больше походила на мумию. Синяки вокруг глаз свидетельствовали о бессонной ночи.

— Он сказал, что на таких не женятся, таких только ебут, — казалось, Цветочкина разговаривает сама с собой, иначе, как понять ту чушь, что она несёт?

— Кто сказал? Ты о чём вообще?

— Женя. Он был здесь ночью… И мы…

Арина опустилась на пол рядом с подругой, пытаясь заглянуть в её глаза, но та упорно скрывала их, словно чего-то стыдилась. Ранее такое поведение за Иркой замечено не было и это тревожило.

— Вы что? Он тебя изнасиловал? — а чего ещё можно ожидать от этих уголовников? Считают себя эпицентром Вселенной. Что один, что второй.

— Нет. Я сама дала. Я же давалка, — она горько усмехнулась, но нужно быть слепым, чтобы не заметить боль и обиду, ползающие в груди, как гадкие слизняки.

— Ну ты даёшь… И после этого он так сказал?

— Ага.

— Вот козлина! Блин… Ир, ну ты тоже хороша! Зачем уступила ему?!

— А он и не просил… Я сама к нему голая полезла. Тоже считаешь, что я шлюха, да?

Арина притянула подругу к себе и крепко сжала в объятиях.

— Ты не образец нравственности, в старину тебя камнями бы закидали и патлы остригли, но денег за твои услуги я пока не видела, а значит, никакая ты не шлюха, — Ирка захохотала, запрокинув голову.

— Зато в старину все мужики были бы моими. Говорят, тогда шалавы в цене были.

Кинчева тоже улыбнулась, но лишь на мгновение.

— Ир, а давай уедем?

— Куда? — девушка встрепенулась.

— Домой. К родителям. Подальше от всего этого… Не могу я больше.

— Он что-то сделал тебе?

— Ремнём высек. До сих пор на заднице сидеть больно. И это всего-лишь за то, что мне Серёжка написал…

Цветочкина вздохнула.

— Хреново, конечно… Но домой не вариант. Сама подумай, что он с тобой сделает, если поймает. А он, дорогая моя, поймает, даже не сомневайся. Ты, похоже, ещё не до конца поняла с кем имеешь дело.

— Да он даже фамилию мою не знает! — уверенно проговорила Кинчева, но внутри страх сковал все органы. А что, если и правда найдёт? Не приведи Господь, родители увидят эти разборки… А если он и им сможет навредить? Или будет её шантажировать ими?

— Не знаю, мать… Но я точно не вернусь туда добровольно. Нищета и грязь.

— А здесь не грязь? Тебе прошедшую ночь напомнить?

Цветочкина вскочила.

— Я остаюсь в Москве, что советую и тебе. А твоего Ворохова можно перевоспитать. Любой мужик поддаётся дрессировке, если угадать со сладостями, — как жаль, что Цветочкина ошиблась с лакомством для своего «зверя».

— Ну что, может, сегодня по бабам? — Бугай развалился на кожаном кресле депутата Ворохова, ни грамма не опасаясь гнева владельца «трона».

Этих двоих связывали невидимые, но крепкие братские нити, а в таких случаях люди редко задумываются о материальном. Абсолютное доверие с обеих сторон.

Прошло уже целых семь лет с тех пор, как Синицын «откинулся» с зоны, где провёл три года за нанесение тяжких телесных со смертельным исходом. Казалось бы, срок очень даже небольшой, учитывая то, что вина Евгения была полностью доказана. Разумеется, в условно-досрочном ему помог друг детства и уже тогда авторитет среди местной братвы — Илья. До сих пор Женя не понимал, как ему это удалось.

Только вот свободолюбивому Бугаю эти три года показались вечностью, хотя и сидел он, благодаря тому же Ворохову, по-королевски.

Но, как бы там ни было, Женя не жалел о том, что избавил мир хотя бы от одной мрази. Вернее, не одной… Но доказан только этот случай. Если бы возможно было отмотать время назад, он бы повторил всё с точностью до мельчайших деталей.

— Илюх? — Бугай помахал ему рукой, привлекая внимание. — Я говорю, может, по бабам сегодня?

Ворохов опрокинул в себя очередную дозу коньяка и выдохнул.

— На хрен баб.

— Так и я о том же. На него. Помучаем Анджелу твою, к примеру.

— Нет, не хочу. Анджелу можешь сам «покатать». Кстати, ребята на посту?

— А то. Как ты свою домой привёз, так сразу и заступили. Шаг в сторону не сделает.

— Хорошо. А то, что-то чуйка у меня нехорошая. По-моему, дёру решила дать.

— Да никуда не денется. Парни глаз не спустят.

Арина выслушала целую тираду Цветочкиной по поводу «мужиков-уродов» и, наконец, уложив её в постель, отправилась в магазин за продуктами, не забыв при этом прихватить с собой кредитку Ворохова. В конце-концов, она заслужила вознаграждение за избитую задницу, что всё ещё болезненно ныла при ходьбе.