Одержимость

Следующие три дня стали испытанием для всей группы. И прежде всего для Кристоса. Женни видела, что чувство юмора напрочь оставило его. Все шло одно к одному — снежная машина вместо хлопьев принялась выплевывать настоящие твердые снежки, кран уперся и больше не поворачивался, а Дэвид Истон слег с высокой температурой. Конечно, нельзя было с уверенностью сказать, в чем причина его дурного настроения, но утром, улучив момент, Женни сообщила Беннати, что Кори уволена с работы, а номера ее домашнего телефона в справочнике нет.

— Так что не представляю, как ты ее найдешь, — закончила она, глядя на него в упор.

— Женни, ты рискуешь нашей дружбой. Перестань меня преследовать с этой Кори Браун. Если я захочу ее найти, то найду сам, без твоей помощи. Ну перестань совать нос не в свое дело. Попробуй только заговорить об этом, когда съемки возобновятся, и я действительно тебя уволю.

В этот момент появился Ричард.

— Похоже, тебе удалось улучшить его настроение, — насмешливо заметил он.

— Не умничай. Ты, когда в меня влюбился, был не лучше. Ты ведь тоже не собирался влюбляться, правда?

— Я и сейчас не хочу. Но ты же не даешь мне и слова сказать. — Он засмеявшись поцеловал ее в губы и зашагал к своим лампам.

Но это происходило несколько часов назад, а сейчас Ричард уже не улыбался. Он готов был поступиться своим хладнокровием, споря с упрямыми английскими электриками. Пейдж тоже была не в себе, заметила Женни, оглянувшись на рассвирепевшую Пейдж, фурией вылетевшую из трейлера и вопившую парикмахерше, что ей плевать, сколько времени уйдет на парик. Но этот она не наденет.

Оставив Ричарда улаживать свои проблемы, Кристос пошел к Пейдж. К величайшему удивлению, Пейдж вдруг отвергла его помощь и бросилась к гримерному трейлеру, готовая орать и топать ногами там.

В этот момент к Беннати приблизился Колин Уолкер, британский актер, чьи съемочные дни были передвинуты из-за болезни Истона.

Кристос прямо-таки застонал. Этот парень появился у них сегодня утром, но уже успел проявить себя самым набитым дураком, с которым ему приходилось когда-то работать. Занятый всего в трех эпизодах, он уже в пятый раз спрашивал Кристоса, откуда ему выходить! Беннати собрал остатки готового улетучиться терпения и еще раз прошелся по сценам вместе с Уолкером.

— Линда! Иди сюда, займись Колином, — велел Кристос секретарше. — Он хочет узнать, в какой руке держал носовой платок в последнем кадре.

— Черт его побери, да в кармане же, — проворчала Линда и тут же, мило улыбнувшись, пошла выполнять задание.

Казалось, прошла целая вечность, но снеговая машина наконец заработала, повалили нормальные хлопья, электрики все наладили, а Пейдж была в парике — можно снимать.

— Дубль пятый! — Первый помощник, дождавшись сигнала от Кристоса, застыл с мегафоном в руках.

Кристос кивнул, камера заработала, первый уже набрал воздуха, чтобы скомандовать, как вдруг…

— Подождите, подождите! — закричал Колин Уолкер.

Заскрежетав зубами, Кристос отвел глаза от монитора:

— Что такое?

— Я просто подумал, может, мне сперва коснуться головы, а потом поднести руки к сердцу? Как?

— Выключите камеру, — велел Кристос.

— Я извиняюсь, — хихикнул Колин, когда Кристос приблизился. — Я не хочу надоедать, но мы же стараемся как лучше, так ведь?

Через несколько минут камера снова заработала. На этот раз Кристос наблюдал за действием с другой стороны площадки.

Женни в карманах скрестила пальцы. Конечно, взрыв приближался, но пока снег падал, как надо, ветер исправно завывал, а машина с сухим льдом нагнетала туман, и вся группа затаила дыхание. Камеру потянули через снег, электрики сменили свет на зеленый, потом на желтый, голубой, и в кадре в своем рваном костюме времен короля Георга появился Уолкер. Его глаза были полны слез, накладные усы и борода в морозном инее. Кристос махнул рукой, и сцена началась. Уолкер обернулся, как положено, но, растерявшись, оказался не в том месте и не в то время — в кадр попали женщины в современных летних платьях. Уолкер заморгал, смутился, испугался, мимо него промчался ребенок, с любопытством глядя на дяденьку, потом Уолкер прижал руки к груди, застонал и в агонии, рыдая, упал на колени.

— Выключить! — взревел Кристос.

Женни закрыла лицо руками, Уолкер съежился и спрятался за человеком, пускавшим снег.

— Для чего ты это сделал? — завопил Кристос.

— Я думал… Мне показалось, так правильнее…

— Мы же пять минут назад все обговорили. Никаких рук, никаких коленей, никаких рыданий! Переснять! Переделать! — Потом угрожающе тихо добавил: — Сделай так, как договорились. Ну сделай для меня, хорошо? — Он протянул руку и помог Уолкеру подняться. — У тебя получается прекрасно, просто замечательно. Просто ничего не придумывай, понимаешь?

Через двадцать минут, с пятой попытки, сцену наконец сняли, и первый помощник запросил перерыв. Кристос кинулся к своему трейлеру, выгнал оттуда всех до единого и хлопнул дверью.