Одержимость

– Вы совершенно правы. Я не могу выполнить вашу просьбу. – Хозяйка уютного кабинета села за стол. Взяла первую попавшуюся под руку папку, открыла ее, давая понять, что разговор окончен.

– Наверное, я плохо объяснил суть моей просьбы.

– Нет, я все прекрасно поняла. Вы обратились не по адресу.

– Интересующий меня человек – ваш клиент. – В свое время Маркову не стоило больших трудов узнать имя домашнего психолога Некрасовых. Егор не делал из этого тайны. Он лишь жаловался, что жена совсем замучила мальчишку. Довела до неврозов своим неуемным желанием сделать из него идеального ребенка. Марков умел слушать, умел настроить собеседника на откровенность. С Егором это было легко, ведь тот доверял ему. Милена Николаевна помогала найти душевное равновесие Настасье и Андрону. Это становилось модным – иметь своего психолога. Сам Некрасов с недоверием относился к подобной практике решения проблем, но спорить с Настасьей не хотел.

– Я не такой прогрессивный, как моя жена, – говорил он.

Как бы там ни было, наличие домашнего психолога не уберегло ни его, ни Настасью. Да и не о них пытался разузнать теперь Марков. Ему была нужна информация об Андроне. Любая мелочь могла оказаться полезной для осуществления задуманного. Подноготная последнего Некрасова весьма и весьма важна.

– Все, что касается сеансов между мной и моими пациентами, остается в этих стенах. Вы не производите впечатления наивного человека. Неужели я не достаточно хорошо объясняю?

– Вы напрасно упрямитесь, Милена Николаевна. Настасьи Сергеевны и Егора Васильевича давно нет в живых. И ваше нежелание помочь мне может навредить единственному продолжателю фамилии.

– Неужели? За кого вы меня принимаете? – Милена Николаевна начала терять терпение. – Если я расскажу вам о фобиях моего пациента, он предстанет перед всеми со своими слабостями. Вы полагаете, это в чем-то поможет ему?

– Знаете, у вас есть выбор. – Марков снова сел на кушетку, оказавшись спиной к собеседнице.

– О чем вы говорите?

– Вы можете сохранить врачебную тайну или свою жизнь.

– Вы мне угрожаете?

– Точно.

– А вы знаете, что все, о чем мы говорим, записывается?

– Ошибаетесь. Я предусмотрительно вынул пленку. – Он резко обернулся и получил удовольствие от созерцания ее побледневшего лица. – Не сомневайтесь, я сделал это. Я вообще человек слова. Итак…