Одержимость

— Это что, новый вариант Рубинова? Ты собираешься совершить еще какое-то путешествие?

— Вроде того. Можно сказать, что эти зеленые человечки окружили меня со всех сторон. И знаешь, нет худа без добра. Действительно, этот шизоид Рубинов чуть нас обоих на тот свет не отправил. Но зато… — И Гордеев объяснил, какой собственно помощи он ждет от Щербака.

В который раз уже адвокат убеждался в действии причинно-следственных связей. Даже параллельное дело (в данном случае — дело о «похищении Рубинова зелеными человечками») — есть ступенька к постижению истины. Ничего не происходит напрасно.

14

Колпакова они нашли в кладовой. Он, высунув язык, разглядывал потрепанный комикс, рядом на столе стояла пустая тарелка и полная чашка чая, над которой курился пар. Обернувшись на скрип двери, уборщик вначале испугался, но, увидев знакомое лицо, тут же расслабился, как обычно заискивающе улыбнулся:

— Меня? Ко мне?

Женя пропустила Гордеева вперед. Этот разговор должен сразу начинать мужчина. И потому, что таков был план, но в первую очередь потому, что уже тут, буквально на пороге кладовой, Женя вдруг струсила. Она остановилась около самой двери, просто не смогла себя заставить подойти к Колпакову ближе, а он поедал ее глазами, и губы у него были мокрые и ярко-красные, наверное, от горячего чая.

Гордеев уселся за стол напротив уборщика, отодвинул тарелку, захлопнул и отложил комикс, специально гремя и шурша страницами. И Колпаков с усилием оторвал взгляд от Жени и перевел его на адвоката.

— Вы знаете этого человека? — Гордеев показал ему фотографию Болотникова.

Колпаков, сощурившись, потянулся рукой к снимку, но Гордеев не позволил ему даже прикоснуться к фотографии. Он вместе со стулом придвинулся ближе и поднял фотографию на уровень глаз.

Колпаков узнал. А то, что снимок оказался не только у него перед самыми глазами, но и закрыл собой лицо Гордеева, сработало лучше всякого внушения. Уборщик мгновенно изменился, словно у него в голове сработал какой-то тумблер. Вторые уши по бокам снимка, чужие лишние волосы, неболотниковская шея и плечи — все это перестало для него существовать. Чужой, незнакомый то ли следователь, то ли вообще неизвестно кто растворился в воздухе. Перед Колпаковым сидел Болотников.

— Друг, — уборщик снова заулыбался, — единственный и настоящий. Ты друг.

— Ты должен кое-что для меня сделать, — продолжил Гордеев, удивленный и окрыленный такой легкой победой.

Колпаков согласно кивнул:

— Я сделаю.

— Ты должен повторить все с самого начала.

— Уже можно? — уборщик сорвался со стула, чуть не вышибив у Гордеева снимок. — Теперь я стану знаменитый?

— Конечно. — Гордеев осторожно выглянул из-за фотографии. Она была уже не нужна. Колпаков, поверив, что перед ним Болотников, больше не нуждался в постоянном подтверждении этого факта.

Он отодвинул свой стул, встал на колени перед радиатором, нашарил где-то там, в пыльном углу, пластиковый пакет, достал из него резиновые перчатки и отмычку — универсальный ключ, подходящий к замкам всех номеров, — натянул перчатки на руки, взял пылесос и направился к двери.

— Я повторяю. Все, все. С самого начала. — у двери он вдруг остановился, словно впервые увидев Женю, оглянулся на Гордеева, хитро улыбнулся: — Вы вместе? Ты — и вы?

Женя не знала, что сказать, только кивнула.

— Я сразу все понял. Еще тогда. — Он подождал, пока Женя и Гордеев выйдут, запер дверь. — Я иду по лестнице.

И пошел по лестнице, не останавливаясь, не оборачиваясь. Шел очень ровно, не медленно, не быстро, даже наступив на яркую пивную пробку, подобную которой не так давно выуживал из мусора, не остановился, не подобрал, не обратил внимания.

— Может, пора это прекратить? — шепотом спросил Гордеев. — Мы уже во всем убедились.

— Мне тоже страшно, — так же шепотом ответила Женя. — Давайте вызовем службу охраны.

Если бы только Колпаков подождал! Но он уже достиг шестого этажа, вошел в коридор, дверь за ним медленно закрывалась. Гордеев проскользнул следом, и Женя не смогла заставить себя остаться в одиночестве на жутковатой гулкой лестнице, достать из сумочки телефон. Она поспешила за ними.

Коридор был пуст. Колпаков включил пылесос, мазнул пару раз по ковровой дорожке и, воровато оглянувшись, направился прямо к номеру 612, приложил ухо к двери, послушал и, сунув отмычку в замочную скважину, практически бесшумно открыл дверь.

В номере никого не было. Администрация, видимо, не спешила селить сюда нового постояльца. Колпаков, не включая света, на цыпочках подкрался к окну, поправив перчатки, распахнул обе створки. В комнату дохнуло сырым зябким ветром. Он остановился, глядя на пустую кровать.

Гордеев щелкнул выключателем. Колпаков сощурился от внезапного яркого света, но взгляд от кровати не отвел, стоял совершенно оцепеневший, ссутулившись, безвольно свесив руки. Женя тронула его за рукав:

— Спасибо, Алеша, достаточно.

Он дернулся, как от удара током, отскочил к окну, ткнул пальцем наружу:

— Темно.

— Ой, а что вы тут делаете? — на пороге непонятно откуда появился Данила. — Добрый вечер. А я шел от лифта, смотрю, дверь открыта… — он шагнул в номер.