Одержимость

Я нахмурилась, думая, что это была новая ложь, но, глядя как устало и беззащитно он качает головой, засомневалась.

— Я был здесь, и это было днем. Теперь я снова здесь, а теперь уже ночь.

Я смотрела на него, и во мне зрело убеждение, что он говорит правду.

— И ты не помнишь, как спускался по стволу винограда? — спросила я.

Он с горечью посмотрел на меня:

— Бог с тобой, Нор! Я до смерти боюсь высоты.

Тут я вспомнила, что как-то в отпуске в Калифорнии я помогала ему спуститься с обрыва на пляже. Он был буквально парализован страхом. Обрыв этот гораздо ниже, чем окно кабинета.

— Джоэл, что же ты принял? ЛСД? Или этот свой кайф, из Марокко?

Он покачал головой, и я поверила ему.

— Ничего, — сказал он. — И в тот вечер — тоже ничего. Я пробовал пару раз, но не в тот день.

Он вынул руку из кармана, и мы оба посмотрели на его царапины.

— Завтра я позвоню Эрике, — сказал он.

Пять.

Следующий день у Эрики был свободен, и она могла начать работать с Джоэлом. Ее пациент, археолог, уехал в Ирак изучать цилиндрические печати шумеров, и Джоэл стал посещать ее по вторникам и четвергам. Вскоре нам всем стало легче, как-будто Эрика подняла с нашего дома некую холодную завесу.

За это время Джоэл влился в нашу семью. Он принимал участие в церемонии мытья посуды, спорил с детьми о ванной и о телефонном времени.

Он не высказывал каких-либо намерений вернуться в свою квартиру. Напротив, он перевез к нам одежду, транзистор и портативную пишущую машинку, а затем вновь устроился работать редактором, и однажды, зайдя к нему в кабинет, я заметила, что он начал переставлять мебель.

— Я вижу — ты передвинул стол, — сказала я.

Стол, к тому же, был завален бумагами. Не могу сказать, что мне это понравилось: я люблю порядок.

Он посмотрел на меня, но, если и уловил иронию в моих словах, то пропустил ее мимо ушей.

— Мне нравится смотреть в окно, когда я работаю.

Он поставил стол возле окна, за которым открывался вид на многочисленные кирпичные викторианские домики, как бы сошедшие с почтовой открытки.

— Именно по этой причине я сижу к нему спиной, — сказала я. — Оно меня отвлекает.

Он поцокал языком, чтобы подчеркнуть слабость моего характера, а затем продолжал изучать разноцветные виды Неаполя. Я подошла к полке со словарями, нашла то слово, за которым пришла, и уже собиралась было вернуться к своей пишущей машинке, как он отложил журнал в сторону.

— Нор, — сказал он, — те провалы в памяти… ведь они были неспроста.

— Правда? — осторожно осведомилась я. Эрика была моим другом, поэтому возникшая ситуация была очень деликатной. Конечно же, если бы она не была высокопрофессиональным психиатром, то никогда бы не взялась лечить Джоэла.

— Это и впрямь какая-то необычная реакция на галлюциногены.

— Но ты же говорил, что не… — начала было я, а затем спохватилась. Спорить по этому вопросу не стоило. В нем уже чувствовалось раздражение, но он отогнал его, чтобы объяснить свою точку зрения.

— Я не говорил, что никогда не принимал ЛСД. Я пробовал его дважды. Причем последний раз за день до… ну ты знаешь… до того как ты нашла меня. Короче, оказывается после этого можно тащиться без всяких наркотиков. Просто так.

— Понимаю, — сказала я, пытаясь выразить чисто дружеский интерес, не отягощенный семейными отношениями.

— Обычно ощущения запоминаются. Но все это настолько не исследовано, что возможны самые непредсказуемые реакции. В моем случае, например, это провалы в памяти.

— Конечно, — сказала я, обескураженная его легковерностью.

Видя его самодовольство, я почувствовала, что могу расспросить его еще кое о чем.

— У тебя было только два провала в памяти?

— Безусловно, — уверенно сказал он, — это не могло случаться чаще. Ведь это были последствия применения наркотиков.

Отсутствие согласованности с Эрикой беспокоило меня. Поколебавшись, я решила сказать Джоэлу, чтобы он сам рассказал ей о ноже с выкидным лезвием. Я сходила в спальню и принесла его.

— Что это? — спросил он, когда я бросила нож на кушетку рядом с ним.

Он явно ничего не помнил о нем, с удивлением посмотрел на нож, нажал на кнопку и вздрогнул, когда выскочило длинное тонкое лезвие.

— Я нашла это на антресоли, когда искала сумку для Вальтера.

— Где, над стенным шкафом? — спросил он.

Я кивнула.

— Я никогда не разбирался там, просто закладывал туда сумки. Эта штука могла остаться от предыдущего жильца…

Это, безусловно, было стоящим объяснением, особенно, если принять во внимание, что Джоэл был неряшлив. Но я так долго беспокоилась по этому поводу, что просто сдаваться не хотела.

— У тебя не было других провалов в памяти? — спросила я.

— Не было… Зачем я положил его на антресоль?

— Может быть, прятал? — предположила я.

— От кого? От себя?

— Может от полиции? На случай обыска?

Обыск в квартире Джоэла? Это было настолько нелепо, что мы оба засмеялись. Зазвонил телефон, и, когда оказалось, что это была Шерри, я с чувством облегчения вышла из комнаты.