Одержимость

Все будет хорошо, когда я увижу свою малышку целой и невредимой. Но я даже на сантиметр не приближаюсь к ней. Почему меня уводят от нее?

– Помоги…

Не успеваю договорить. Вокруг раздается резкий звук, закладывающий уши. Ударная волна прокатывается по моему летающему телу, а мои веки снова тяжелеют.

Я не успела…

* * *

– Элли, просыпайся, – твердит знакомый мужской голос.

Ай! Почему солнце так сильно слепит меня? Меня положили под летними солнечными лучами? Не помню, чтобы июль наступил раньше апреля.

– Элли, все хорошо. Посмотри на меня, – в голову снова внедряется знакомый мужской голос.

На мгновение пугаюсь, заставляю себя встрепенуться. Вдруг Себастьян? Не хочу сейчас видеться с ним. Не хочу, чтобы он видел меня. Сейчас. Когда я так подавлена и слаба, а воспоминания последнего разговора картинками пробегают в голове.

Но это не он.

Медленно открываю глаза, насколько позволяют силы, и сталкиваюсь со знакомыми темными глазами доктора Коннора.

– Давно не виделись, Элизабет.

– Это точно. Я в вашей клинике, да?

– Да. В этот раз без пулевых ранений, – иронично улыбается доктор. Если бы не моя слабость и не мысли о том, что произошло, то я бы поддержала его игру. Странно, что я пришла в собранном состоянии. По крайней мере, физически. А морально? Сложный вопрос. Учитывая то, что недавно я попала в плен шантажиста вместе с…

– Где Аманда? – тут же подскакиваю, но падаю обратно – силы не позволяют полноценно встать из-за слабости и головокружения.

– С ней все хорошо.

Мой облегченный выдох, кажется, слышат все пациенты клиники доктора Коннора. Боже… С ней все в порядке. Она жива. Я успела ее спасти или… Но когда? Мне казалось, что я выключилась во время какой-то ударной волны. Интересно, что это было?

– У нее легкое головокружение от снотворного, – продолжает доктор, – но не переживай, это временное явление.

– От снотворного? Но как…

– Этот вопрос я хотел задать тебе. Твой муж молчит, а я не в курсе событий.

Мой муж… Когда он успел им стать? Неприятный укол задевает грудь при воспоминании о Себастьяне. Снова.

– Мне не нужно напоминать, что ребенку противопоказано это лекарство без рецепта врача?

– Не стоит.

– Надеюсь, мы больше не увидимся в подобных условиях. Любишь искать приключения.

– Скорее они находят меня, – усмехаюсь в ответ доктору, но в глубине души разрастается огромная дыра сожаления и боли, стоит только вспомнить, что я пережила за последние недели.

– Поправляйся, я позову мистера Гранда.

– Может, не…

Не успеваю возразить – Себастьян заходит сам, стоит доктору подойти к входной двери. Они пожимают друг другу руки, Себастьян что-то произносит одними губами, но я толком ничего не разбираю. Доктор Коннор покидает палату, а я остаюсь один на один со своим мужчиной. Со своим ли? Только вчера мы разошлись, я сбежала от него с Амандой.

Очень спонтанно и опрометчиво.

Знаю, что мой поступок глуп. Пока я ехала в машине вместе с шантажистом, множество раз успела пожалеть о том, что сбежала так быстро и не обговорила ничего с ним. Мы семья. Мы были семьей. Мы могли решить ситуацию вместе, но каждый действовал по-своему. Шел своей дорогой.

Возможно, наш путь должен быть таким, трудным и тернистым. Но не по отдельности.

– Ты как?

Себастьян садится рядом на край койки и берет меня за руку. Только сейчас замечаю, какие у меня холодные ладони, и какие теплые у него. Они согревают, дают надежду на… что? На будущее? На то, что не все потеряно? Ведь я люблю его. Люблю такого, какой он есть. А он?

– Пойдет. Что с Амандой?

– С ней все в полном порядке. Я волновался за вас. Чуть не умер за эти часы. Вас напоили снотворным и оставили в здании с бомбой. Мы вытащили вас вовремя.

Боже! Они хотели подпалить нас в прямом смысле этого слова? Убить таким изощренным способом? Мамочки! Как хорошо, что Себастьян появился вовремя и снова спас мою шкуру. В груди тут же нарастает чувство вины за необдуманный поступок. Черт! Не думала, что оно так сильно съест меня или того хуже – разорвет на части. Я подставила не только себя, но и мою малышку. Как она? Что пережила за минуты моего отсутствия? Когда мы пересаживались в машину, она недоверчиво посмотрела на шантажиста, но послушалась меня и ехала рядом, глядя мультики в планшете. Это была моя просьба, чтобы отвлечь ее и не навредить морально.

Я ужасная мать, ужасная женщина. Черт!

– Прости меня, – шепчу, боясь посмотреть в глаза Себастьяна. Однако он поднимает мое лицо костяшками пальцев и шепчет также тихо, интимно:

– За что?

– За то, что ничего не рассказала тебе. Мы должны были действовать вместе, но разделились. Это неправильно.

– Это ты меня прости. Я недооценивал твои силы.

– Мы облажались, – горько усмехаюсь, глядя в родные глаза любимого. Именно любимого, а не чужого мужчины, играющего со мной во взрослые игры. Замечаю, как они светятся в глубине, как свет поглощает тьму, оставляя родные искрящиеся лучики.

– Главное, что нас больше никто не побеспокоит. Я уничтожил Родригеса.

– Это кто? – недоуменно спрашиваю у Себастьяна. Его выражение лица такое же непринужденное, но вместо тепла в его глазах появляется ярость.