Одержимость

Створки лифта открывают взор на пентхаус. Волнение, дрожь по телу, встреча в тайном месте и человек, о котором я ничего не знаю. Что-то напоминает, не находите?

Он стоит спиной ко мне, как и в прошлый раз. Не двигается. А я не пытаюсь подойти ближе. Но он услышал открывающиеся створки лифта, должен знать, что я пришла и жду дальнейших указаний.

Однако напряженная тишина не прерывается его голосом. Он не оборачивается, вообще не шевелится, будто у окна стоит манекен, а не мужчина. Может, действительно муляж?

– У меня ничего нет на Себастьяна.

– Я позвал тебя не за этим, – отвечает мужчина, заставив меня вздрогнуть на месте. Он специально играет на моих нервах? Специально хочет вывести из равновесие, которое я приобрела совсем недавно?

– Зачем?

Мужчина медленно разворачивается. На нем тот же черный костюм и маска-чулок на все лицо. Видны только глаза и губы, расплывающиеся в коварной улыбке.

– Ты стала совсем бесполезна в последнее время, – произносит он железным голосом. – Я узнаю от тебя все меньше и меньше информации.

– Я ничего не могу поделать, если ничего не произошло за эти пару дней, – отвечаю уверенно, задрав подбородок. Он не должен догадаться, что его слова пугают меня, а в голове я продумываю план побега на случай, если он решит избавиться от меня.

– Ты уверена, что ничего не произошло?

Он делает шаг вперед. Большой. Уверенный. Затем второй. Третий. Стою на месте, не позволяю загнать себя в угол. За мной прямой выход к лифту и к общей лестнице, никаких диванов или стен. Рассматриваю его костюм. Пиджак немного разошелся в сторону, руки в кожаных перчатках. За пазухой не видно оружия, но это не значит, что он не спрятал его за спиной.

– Что могло произойти? – невозмутимо спрашиваю я.

– Не знаю.

Мужчина закатывает глаза наверх, как бы задумываясь, затем уставляется на меня. Жесткость и жестокость плещут в черноте его глаз и на секунду заставляют окаменеть. Буквально. Но это ощущение проходит с мыслью о собранности.

Нужно преодолеть свой страх…

– К примеру, это, – продолжает он и достает смартфон. Включает какую-то звуковую дорожку и протягивает мне.

Стараюсь держать телефон ровно, не показывать, что у меня дрожат руки. Вообще стараюсь не реагировать на видео. Камера видеорегистратора. Водитель давит машину справа от себя. И не просто машину, а знакомый мерседес, из которого мгновением позже появляется Адриан Салливан.

Видео быстро заканчивается, но информация донесена ясно. Датируется несколькими днями ранее, когда я убежала на встречу с этим гадом. В то же время ушел Себастьян. А я ждала его. Проклинала себя за потерю Аманды, за предательство. Что он сказал тогда? Где он был? Не помню. Но он точно ничего не упоминал о давке.

Защищал меня или скрывал информацию намеренно, потому что… догадался о предательстве…

– Вижу, ты и правда не знала. Единственная близкая ему женщина, – усмехается гад в маске. – Замуж за него собралась, детей, наверное, планируете, да?

Молча поднимаю глаза, не обращая внимания на пульсирующую боль в районе желудка. На то как он сжимается и не позволяет спокойно вдохнуть. Кислород попадает урывками, но лучше так, чем никак.

– Что тебе нужно?

– Мне нужно уничтожить Себастьяна Гранда, и ты поможешь мне в этом.

– Я уже помогаю тебе, – цежу сквозь зубы.

– Твои писюльки – полная хрень. У меня новый план. Ты расстанешься с ним.

Что?

Вместо удивления, меня пробирает дикий смех. Истеричный. Который невозможно остановить. Буквально сгибаюсь пополам под его серьезным взглядом и отсутствии улыбки на губах. Мне плевать. Абсолютно. Ибо такого бреда я не слышала давно. Зачем? Почему расстаться? Для чего? Ничего не понимаю и не хочу понимать.

Эта ситуация с постоянным страхом и попыткой контролировать нашу жизнь, меня достала. Достала! Интересно, как наше расставание навредит Себастьяну? Вы хоть что-то понимаете?

– Успокоилась!

Но его грозный тон никак на меня не влияет. Истеричный смех продолжает выбиваться из моих уст.

– Я сказал, успокоилась.

Меня резко тянут наверх и прижимают к стене у дверей лифта. Когда он успел протащить меня так далеко? Не знаю. Может, за истерикой я совсем ничего не заметила?

Некоторые смешки продолжают выходить наружу, однако под зорким взглядом, направленным исключительно на меня, я успокаиваюсь. Потому что он не предвещает ничего хорошего.

– Ты так красива с темным цветом, Донателла. Как в старые добрые времена.

Его пальцы касаются моих волос, заправляют растрепавшуюся прядь за ухо, ведут по щеке, спускаются вниз к шее. Смех в принципе исчез из моего организма, сменившись инстинктом самосохранения. Лихорадочно ищу путь к отступлению. Он придавливает меня своим телом, окутывает тошнотворной, пугающей аурой.

Мне страшно, и я позволяю страху вылезти наружу тонким писком…

– Ты должна разрушить его душу, чтобы я смог разрушить тело.

– Ты не…

– Ты сделаешь это, Донателла, – спокойно проговаривает он, удерживая в руках мое подрагивающее тело. – Помни, какова цена твоей свободы.

Помню. Аманда. Однако помимо нее есть и другие условия.

Он чуть ослабляет хватку и дает возможность врезать ему между он.