Одержимая тобой

– Погоди, плейбой! Есть разговор.

– Вот давай только без нравоучений…

– Ты не боишься, что я расскажу Свете о том, что видела сегодня? – серьезным тоном спрашивает она.

Что? Нет-нет! Что же я наделала? Меня отхватывает мучительное беспокойство. Зловещая, подавляющая тишина заполняет комнату. Я почти вижу, как Дмитрий размеренно проходит внутрь, осторожно закрывая за собой дверь.

– Значит, нравоучения, – заключает он холодно.

– Я бы назвала это добрым советом.

– И с чего ты взяла, что я в нём нуждаюсь?

– Нуждаешься, – скалится Марина. – Потому что ты не видел, в каком состоянии была Катя в прошлый раз, зато видела я!

Дмитрий молчит. За это короткое мгновение я тысячный раз проклинаю свой длинный язык. Ну зачем я всё рассказала Марине?

– Если ты продолжишь с ней играть, в этот раз обещаю – я не промолчу перед Светой.

– И кому ты сделаешь хуже? – с издевкой интересуется он.

Марина стихает, оставив мои волосы в покое.

– А ты прав. Света предпочтёт тебя при любом раскладе, и ты бессовестно этим пользуешься! – наконец говорит она.

– Какая ты забавная, – холодно усмехается Дмитрий. – Если уж решила раздавать добрые советы, послушай и мой – не лезь не в своё дело.

Слышатся шаги – Дмитрий не намерен продолжать разговор.

– Катя моя подруга, всё, что с ней происходит – моё дело! И если из-за тебя она будет страдать, обещаю – ты пожалеешь об этом.

– Если она действительно тебе так дорога, то объясни ей всё! Пока не стало слишком поздно, и ты или кто-либо другой не рассказал Свете! Пусть держится от меня подальше. Мой выбор всегда будет такой же, как и сейчас. Только Света, всегда.

С этими словами Дмитрий выходит, оставляя за собой звенящую, давящую тишину. Марина осторожно приподнимается надо мной и легонько касается губами моей макушки. Я не сдерживаюсь – поддаюсь охватившей меня дрожи, прячу лицо в подушку и даю волю слезам. Марина молчит, продолжая тихонько гладить мои волосы. Она с самого начала знала, что я не сплю, и специально вывела Дмитрия на разговор. Другого объяснения у меня нет.

Глава 55

Мы просыпаемся после полудня. В комнате играют яркие лучи солнца, переливая воздух серебром. Чувствую, как к горлу подкатывает тошнота, и снова закрываю глаза. За приоткрытым окном слышатся едва уловимые звуки – сад приводят в порядок. Как душно и жарко. Откинув мягкое одеяло, приподнимаюсь, рефлекторно сглатывая. Голова гудит, будто по ней проехал каток. Сколько же я выпила вчера? За окном стоит знойный разогретый день, на бездонном лазурном небе ни облачка. Марина шевелится на кровати. Я смотрю на неё, пытаясь вспомнить, как она тут оказалась. И в голове медленно, отдаваясь пульсирующей болью, начинают работать извилины.

Кусочек за кусочком вспоминается прошлая ночь. «Я действительно люблю тебя, Дима!» Вот дьявол! Меня прошибает холодный пот. Торопливо забежав в ванную комнату, я склоняюсь над унитазом и прощаюсь с содержимым желудка. После освежающего душа становится немного лучше. Правая нога болит гораздо сильнее без эластичного бинта, рядом с припухлостью образовался синяк. Я бинтую ногу не так умело, как это делал Дмитрий, но все же наступать полной ступней гораздо легче.

Марина уже стоит, когда я возвращаюсь в комнату. Встретиться с ней взглядом нереально трудно. Подхожу к окну и распахиваю створки настежь – свежий летний воздух врывается в комнату с тонким ароматом барбекю. От одной мысли о еде желудок снова начинает протестовать.

– Душ в твоём распоряжении, там в шкафчике есть одноразовые зубные щётки, если ты не брала ничего с собой. Я вытиралась белым полотенцем, розовое не трогала.

– Катя…

– Пожалуйста, не будем говорить о вчерашнем, – торопливо перебиваю. – Во всем виновата только я.

«Ты сладко пахнешь, Савицкий… Горячий и сладкий…»

Я закрываю лицо ладонями, издавая протяжный стон. Дьявол! Как можно было говорить такое?

– Черт возьми, я приставала к нему! И заслужила услышать то, что он сказал тебе перед самым выходом…

Марина снова открывает рот, но я загораживаюсь от неё руками:

– Молчи, пожалуйста, ни слова об этом!

Она закатывает голубые глаза и молча уходит в душ. Я поспешно одеваюсь в привычные джинсы с красным лёгким топом, забираю влажные волосы в конский хвост и босиком выхожу из комнаты. Босоножки мирно покоятся в правой руке. Я не могу надеть такой высокий каблук с повреждённой ногой. Как ехать домой? Босиком? В коридоре открывается дверь, и мне навстречу выходит сам Сергей Гордеев. Когда он приехал?

– Здравствуйте, Сергей Олегович! – тараторю я.

– Катя, – тянет низким тягучим басом мужчина. – Сколько раз тебе говорить, зови меня просто Сергей. Чувствую себя дряхлым стариком, когда меня называют по отчеству!

– Извините, Сергей! – тут же исправляюсь. – Давно вы вернулись?