Одержимая тобой. Часть 2 (СИ)

- Сколько себя помню, я всегда любил её. Мы были вместе с тех пор, как новенькую девочку подсадили ко мне за парту в пятом классе. Такую тихую, маленькую и хрупкую. Тогда она робко улыбнулась мне и сказала: "Привет, я Настя". Она говорила странно, не как все одноклассники, в её речи был сильный иностранный акцент. Почему-то я её испугался, даже не ответил тогда на приветствие. Позже узнал, что Настя родилась в Англии, у неё была русская мать, отец англичанин. Родители развелись, мать вернулась вместе с дочерью в родные края. Ей было не просто адаптироваться, хоть она и знала русский язык, я замечал, что она писала сочинения сначала на английском, потом уже переводила на русский. На русском писала плохо, с ошибками. Особенно была слаба в падежах. Настю быстро задразнили, признаюсь, я так боялся, что кто-то поймёт мою к ней симпатию, что тоже дразнил. Мы с Димой даже подрались из-за этого. Он не дал одноклассникам приставать к ней, взял под свою опеку. Дима пользовался авторитетом среди сверстников, был прирожденным лидером, никогда никого не боялся, всегда защищал девчонок и, наверное, поэтому они все поголовно сходили по нему с ума. Я тогда подумал, что и Настя сойдёт. Быстро взял ситуацию в свои руки, стал помогать ей с уроками после занятий, объяснял всё, что она пропустила в нашей грамматике, и каждый день провожал до дома. А через два года впервые поцеловал. Мы никогда не разлучались. Закончив гимназию, нас с Димой оправили учиться в Англию. Настя поехала со мной, даже поступила на тот же факультет. Она стала для меня смыслом жизни, а я - для неё.  Когда окончили институт – поженились. Через год у нас появилась Оксана, а ещё через два моего смысла жизни не стало. - Голос Владимира дрогнул и стих на мгновение. -  За неделю до того, как Настя погибла, мы поругались. Она обиделась, что я не смог присутствовать на последнем скрининге и не разговаривала со мной. А я ничего не предпринял. Решил перебесится и остынет. Даже не проводил её перед поездкой, дурак. Сейчас, оглядываясь назад в прошлое, я бы всё отдал, чтобы вернуть себе хотя бы эту неделю, Катя. Всё что угодно... Променял бы свою жизнь за её! В отличие от меня, она бы справилась, не скатилась на самое дно. Потому что всегда была сильной, а я нет...

Он смолкает, закрывая глаза. Слышу его тяжёлый выдох и тихонько шмыгаю носом. Всем своим существом чувствую его безграничную боль. Она пробирает меня до костей, вызывает дрожь и давит из меня слёзы. Отворачиваюсь и украдкой вытираю щёки.

- Вот смотрю на вас с Димой и думаю, что вы два дурака. Совсем не умеете ценить время. Как впрочем и все. Ведь мы все думаем, что будем жить вечно! - Владимир обнимает меня за плечо, прижимая к себе. - Опять ты ревёшь, Катя. Ну что за наказание!

- Не реву я, - возражаю сквозь слёзы.

- Вот и не нужно.

- Мне так жаль. Ты так сильно любил её.

- А-а. Не правильно, Катя. Я и сейчас её люблю.

Снова всхлипываю, и отчаянно пытаюсь успокоиться.

- Хватит, Катя! Я же не просто так тебе всё это рассказываю. Скажи ты любишь Диму?

- Очень...

- Представь лишь на мгновение, что ты его больше никогда не увидишь. Стоят ли твои обиды упущенных вами дней? Ведь никто из нас не знает, что с собой принесет завтрашний день. Подумай об этом.

Тяжело вздыхаю, и Владимир тут же начинает тихо посмеиваться:

- Знаю, Катя. Мой брат не подарок, он тот ещё упёртый осёл, но ведь он всегда таким был. И если ты позволила ему одеть кольцо себе на палец, с этим придётся мириться. Где твоё кольцо, Катя?

Он отстраняется, строго осматривая мою пустую руку.

- Чёрт, совсем забыла его надеть после съёмок!

- В последнее время ты стала слишком уж часто о нем забывать. Рассказывай, что происходит?

- Не хочу его впутывать во все сплетни, что обо мне ходят в интернете. Хватает того, что на съёмках судачат, будто Дима безумный ревнивец!

- Что за ерунда, - качает головой Владимир. - Думаю, он прекрасно понимал возможные трудности в СМИ, когда решил связать свою жизнь с актрисой. Да и к выдумкам жёлтой прессы он уже привыкший!

- Правда?

- А ты как думаешь, Катя? Да половина его бывших были моделями и актрисами. И далеко не все, кстати, были русскими.

Я вдруг чувствую нехороший укол ревности и скрежещу зубами. Маленький бесёнок на моём плече науськивает меня задать Владимиру вопросы, ответы на которые мне явно не понравятся. С минуту борюсь со своим любопытством, и, разумеется, проигрываю:

- И много их было?

- Не считал, Катя.

Явно ушёл от ответа. Чувствую, что начинаю заводиться, и сама не понимаю из-за чего. Дима не давал мне поводов для ревности, если не считать влюблённой в него сотрудницы Розы. Так зачем я сама себе ищу этот повод?

- И всё же?

- Достаточно, чтобы сбиться со счёту. Впрочем, спрашивай такие вещи у Димы, ещё мне не хватало вас поссорить.

- Мы и так уже в ссоре…

- Всё равно молчу.

Ревниво рычу, вызывая у Владимира улыбку.

- Значит, Резников правду мне говорил! Дима меняет девушек как перчатки.