Одержимая

Спорить не стала, хотя сон не шёл. Домовой запрыгнул на печь рядом со мной. Я снова почувствовала убаюкивающее прикосновение его магии. Но как тут можно спать? Где Велизар? И что с ним? Может он ранен? И как скоро найдут его и других ведьмаков посланные воеводой дружинники? С этими мыслями я заснула. Я плохо помню, что мне снилось. Зато отчетливо помню, как каждый раз, когда в сон врывались беспокойные мысли, их отгоняли мягкие, будто пух, руки домового.

Проснулась от того, что замерзла. Домовой ушел. Наверное, у него были какие-то свои дела по ночам, и он не мог сидеть со мной до утра. Печь едва грела, хотя Анчутка хорошо растопил её с вечера. А ночи прежде не были такими холодными — всё-таки еще лето.

Спустилась с печи и поёжилась, когда ноги коснулись неприятно выстуженного сквозняком пола. Подошла к открытому окну и выглянула наружу, пытаясь определить время. Край горизонта светлел, обещая скорый восход солнца. А от окна шёл теплый не остывший за ночь воздух. Даже казалось, что снаружи теплее, чем в прогретой за ночь избе. Я оглянулась на темную комнату и нахмурилась. Не мог же домовой так увлечься поиском комфортных условий и заменить собой кондиционер?

— Анчутка, — тихо позвала я, будто могла кого-то разбудить. Бес не отозвался — наверное, всё-таки уснул. Домового тоже искать не стала. Пусть мои домочадцы отдохнут, а я, раз уж встала, подожду гонца.

Вышла на улицу, чтобы никого не разбудить. Здесь и правда было теплее, но по земле стлался холодный туман. Он будто просачивался с улицы под воротами и калиткой, через щели в заборе. Было красиво и жутко одновременно. Я тряхнула головой, отгоняя наваждение. Это всё ночь и переживания за Велизара, — сказала я себе, и отвернулась.

Тут же почувствовала, будто спину прожигает чей-то злой взгляд, а тело сковал тот самый необъяснимый ужас. Я резко обернулась к воротам, ожидая вновь увидеть пустоту. Но возле калитки в этот раз стоял некто в плаще с капюшоном, скрывающим лицо. Предрассветная тьма не давала его разглядеть как следует.

— Ты гонец? — спросила я, собирая всю смелость в кулак. По ночам нормальные люди не ходят, в чужие калитки не заглядывают. Не думаю, что гонец стал бы прятаться под плащом, напускать туман и пугать меня. Но как не спросить?

Незнакомец протянул руку и открыл калитку. Я отступила на шаг и очень пожалела, что у нас вообще есть калитка. Да и ворота можно убрать и заменить забором на всякий случай. Но человек уже вошел внутрь двора.

— Бажена, — сквозь шипящие нотки я уловила едва знакомый голос. — Не смог тебя уберечь твой ведьмак.

— Ты кто такой? — я отступила еще на шаг и запнулась о выпавшее полено. Схватила его на случай, если придется отбиваться. Опыт метания полешек у меня уже есть.

Человек в плаще беззлобно засмеялся.

— Не нужно делать вид, что ты не помнишь. Бездна от своего не отступится. Зря ты схитрить пытаешься.

— Не тронь Баженку! — вдруг выскочил из темноты Анчутка и кинулся под ноги к человеку.

Магии у беса не было, зато силы оказалось много. Вместе с человеком в плаще он кубарем покатился по двору. Но тот, оказалось, мог не только напускать туман. Одним взмахом руки он в буквальном смысле вспорол пространство сбоку от себя. Выглядело это, как если бы натянутую ткань разрезали тупым ножом, а внутри, в этом разрыве, клубилась тьма. Она потянулась к незнакомцу, дала ему сил. Он встал и откинул Анчутку в сторону. Бес упал на землю и замер.

42.2. Бажена. Колдун. — 2

Колдун — не моя выдумка, сообразила я. Думать о том, был ли он купцом или кем-то еще, сейчас не было времени. Я швырнула в него полешком, удачно попала. И, пока колдун потирал ушибленное плечо, бросилась к Анчутке. Всё ли с ним в порядке?

Добежать до беса не успела. Передо мной уродливым разрывом образовалась еще одна клубящаяся тьмой брешь. И я едва не влетела в неё. Казалось, будто тьма потянулась ко мне, завораживая, затягивая в свой омут. Я смотрела на неё и не могла отвести глаз.

— Поклялась ты служить Бездне, Бажена, — раздался за спиной вкрадчивый голос колдуна. — А сама сбежать попыталась? Да за спину ведьмака спряталась?

Брешь передо мной вдруг побледнела, стала почти прозрачной, но не исчезла. Однако наваждение спало, и я смогла оглянуться. Рядом, вытянув руки перед собой, как настоящий волшебник, стоял домовой и силился закрыть брешь. В голове мелькнула несвоевременная мысль, что я должна сделать ему шляпу и посох, как у Гендальфа.

Сил домового духа едва хватало на то, чтобы сдерживать Бездну. Я отскочила от бреши и оглянулась на колдуна, который медленно подходил ко мне.

— Бездна не прощает предательства, — продолжал говорить он, несколькими взмахами открыв еще несколько брешей.