Одержимая

Мыла тут не было, вместо него бес вручил мелкую золу, а в качестве помощницы-стиралки – деревянную палку, которую нежно назвал «рубель». Я смотрела на эту вершину инженерной мысли, которую Анчутка отрекомендовал как чудо-машину для стирки и глажки, и готова была выть от тоски. Что мне с ней делать, я не имела ни малейшего представления. Ни одной подсказки или кнопки, где переключать режим стирки на глажку и обратно, не было. Вспомнила, что стирали в любимой многими «какраньши» не в тазу, как предлагал мне бес, а в реке. Особо извращенные вспоминали порой даже о проруби. Сейчас тепло, лето. Прорубь мне точно не найти. А до реки сходить можно – посмотреть, как другие справляются.

– Может мне на реку сходить? – с отчаянием пискнула я, уже надеясь, что Анчутка меня выпустит, а там пусть хоть водяной утащит подальше от этого кошмара.

– Так ведь не выйти нам со двора, – ответил Анчутка, и впервые я уловила в его взгляде то ли сочувствие, то ли печаль. – Коли пошла в услужение к ведьмаку, да магическую клятву принесла, то по его закону жить станешь. А он двор свой невидимой стеной окружил. Чтобы такие, как мы, за порог не показывались, люд честной не пугали.

– Никаких клятв я не приносила, – ответила я и решительно направилась к воротам. Не чтобы к реке уйти, а проверить, прав ли Анчутка.

Ворота были обычные, деревянные на кованных металлических петлях. А рядом калитка на простом деревянном крючке. Подходя к ней, ждала, что сейчас завоет сирена и набегут добры молодцы с дубинками, ловить нарушителей спокойствия ведьмака.

Калитка поддалась и открылась внутрь двора. Сирены не ревели. Я сделала шаг навстречу улице. Но едва подступила к самому выходу, что-то невидимое больно ударило по лбу. От боли и неожиданности попятилась назад и свалилась на землю.

– Это что ж такое? Он в плену меня держать удумал? – возмутилась я такой несправедливостью. И снова подбежала к калитке, от которой так же отлетела назад.

А Вазелин-то наш – маньяк. Запирает невинных девиц в доме, и портки стирать принуждает.

Сердце испуганно замерло – уж лучше бы замуж пошла. Но тут же вскочила и закричала:

– Спасите! Помогите! Меня удерживают насильно!

Никто из проходящих по улице людей никакого внимания на мои отчаянные крики не обратил.

– Не старайся, – Анчутка заскочил на поленницу и уставился на меня с улыбкой. – Пока мы во дворе Велизара, нас никто не видит, и не слышит. Да ежели бы и слышали – думаешь станет кто пленённой нечисти помогать?

– Я не нечисть, – возмутилась я. Руки мелко дрожали от ужаса.

– А кто тебе поверит? Ты ж вроде как одержимая, – усмехнулся бес. – Какой срок?

– Что? – я с непониманием уставилась на Анчутку.

– Сколько времени обещала служить Велизару?

Я лихорадочно вспоминала, что несла, когда сговаривала незнакомого байкера увезти меня из деревни.

– Кажется, пока он не отпустит, – ответила упавшим голосом. Что-то подсказывало: моя шутка обернулась ко мне не той стороной.

– Это как же тебя угораздило? – удивился бес. – Или правда одержимая?

– Да какая я одержимая? – и поплелась на задний двор топить свою печаль в тазу со стиркой.

7. Велизар. Заморская колдунья

Велизар был не единственным ведьмаком в городище. Белодворье было крупным поселением, в одиночку с его бедами ведьмаку бы не справиться. Были тут, как и везде, ведуньи, что заговорить могли любую хворь, продать целебных трав или сплести оберег на удачу. А были и ведьмаки-охотники, как он. Каждому из них был вверен участок окружных земель, где они следили за прорывами из Бездны. А в случае большой беды ведьмаки-охотники собирались вместе, чтобы одолеть сильного противника сообща.

Были в городе и дружинники, которые были защитой городища от врагов и опорой ведьмакам. А над всеми ними стоял воевода. Хоть и было так, что ведьмаки – люди вольные, да всё равно считались с воеводой, как с главным. Воевода Пересвет был мужиком мудрым, и совет мог дать, коли надобно, и собрать стекающиеся в Белодворье вести, да распорядиться силой городища с умом. От того и уважали его не только служивые люди, но и ведьмаки.

И сегодня Велизар решил навестить Пересвета и рассказать о тревожных открытиях. Может знал воевода и от других ведьмаков о поумневших гулях. А нет, так даст совет, что делать, да предупредит других. Только не мог решить Велизар: говорить ли Пересвету об одержимой? Не сказать, так всё равно узнает, но слова против Велизара не молвит – что делать с магической напастью, решать только ведьмакам. А поведать о подозрениях, так не высмеет ли, что обычная девка одержимой прикинулась, да его, Велизара, обдурила?

У Пересвета новостей не было. Выслушал он Велизара, да велел не тревожиться раньше времени, но быть внимательнее.

– Не все ведьмаки-охотники с дозора вернулись, – отвечал ему Пересвет, задумчиво поглаживая бороду. – А как вернутся, соберем совет, может прознал еще кто о странностях. А ежели не происходило больше ничего тревожного, то и переживать не о чем.

– Думаешь, не о чем? – раздраженно спросил Велизар. – А коли твари бездны задумали чего?