Очищение тьмой

— Не хуже, чем его собственную обувь. Глины там нет. И вообще, туфли почти новые.

— Будто прямо из магазина? — насторожился Строкач.

— Ох, Павел Михайлович, вы нас совсем за лопухов держите. Нет, туфли не старые, но и не с прилавка. Что же касается знакомств Склярова в тех краях, то, да, действительно, есть такая фигура. Редактор издательства «Молодость», наша городская Агата Кристи Людмила Тихоновна Вострикова. Проживает с сожителем, Тимуром Грызиным. Видимо, он и является для нее источником уголовных сюжетов.

— Консультирует значит?

— Скорее помогает тратить гонорары. Играет, и весьма неудачно. Как завертится какая «мельница» — Грызин там. Для шулеров легкая добыча долги платит, как и положено блатному. «Авторитет»!

— Вот как? — Строкач кивнул утвердительно. — Что-то я мельком слышал об этом Грызине.

— Родом из Грозного, отбывал наказание в Ростовской области. Приехал сюда пять лет назад. С Востриковой познакомился по переписке еще в колонии.

— Профессиональный интерес перерос в личный?

— Вот тогда Вострикова и начала пописывать. Зарабатывает она этим делом прилично, так что в состоянии прикрыть Грызина. Мы с его делом ознакомились сразу, как только он появился. Восемь лет. Вы помните, тогда, понятно, рэкет не существовал, все это считалось бандитизмом. Так вот, к Грызину заявились гости — три молодых боксера, и хотя они имели заказ от обыгравшего Грызина картежника, но попытались получить долг вопреки договору — до срока. Держались они нагло, с полной уверенностью в своем превосходстве. Грызин же только спросил у главаря: «Где у тебя сердце?» боксер хлопнул себя по груди: «Вот!» — и тут же получил удар стилетом. Ну, а в «авторитеты» он поднялся уже в колонии. Наши урки о прошлом Грызина знают, и есть подозрение, что за что-то ему платят.

— За что?

— Так ясно же, рэкет чистейшей воды. Но заявлений не поступает. А без этого проводить оперативно-розыскные мероприятия мы не в состоянии. Но зачем бандиту Грызину понадобился Скляров? В квартире у того — ничего особенного, кооператив, где он работал, хоть и общепитовский, но прибылями там и не пахло. Так сказать, теория — рецепты блюд, буклеты, ресторанные меню и тому подобное. Однако Скляров своей работой был доволен. Собирал старинные домашние рецепты, публиковал в местной прессе «Советы молодым хозяйкам», ну и так далее. Второе его увлечение — катакомбы. Материал копил он долго, по капле, и, кажется, собрал достоверную информацию. Нам известно из бесед с сотрудниками «Питания», что на эту свою брошюру он очень надеялся, рассчитывал на крупный гонорар…

— Ну, тысяч пять ему бы начислили в издательстве, — заметил Строкач, уже успевший выяснить и эту сторону вопроса.

— Для Склярова и пять тысяч — сумма. В кооперативе он был единственный мужчина, и почему-то очень болезненно относился к тому, что стеснен материально. Хотя был интеллигентным, по-своему незаурядным человеком.

— Это вытекает из рукописи? — небрежно полюбопытствовал Строкач.

— А рукопись, между прочим, так и не нашлась.

Редактор Вострикова оказалась весьма милой женщиной слегка за тридцать. В казенном кабинетишке на девяти квадратных метрах Людмила Тихоновна ютилась вместе с коллегой, пожилой дамой в допотопном перманенте и круглых очках в железной оправе. После того, как Строкач обнаружил, что о «Катакомбах и подземельях» вторая редакторша не имеет ни малейшего представления, она потеряла для него всякий интерес. Хотя в деликатности ей нельзя было отказать — она с полунамека поняла, что майору необходимо побеседовать с Востриковой с глазу на глаз, и покинула кабинет.

Вострикова сразу расслабилась. Строкач знал этот тип людей, которых стесняет присутствие посторонних даже при самом невинном разговоре. Разумеется, она помнила и рукопись, и злополучного автора.

— Он забрал рукопись чуть больше недели назад. Книга? В сущности, ничего особенного. Архивная работа, конечно, проделана большая, есть там и такое, чего и в архивах не отыскать, я специально интересовалась.

Следующий вопрос, живо его интересующий, Строкач постарался облечь в шутливую форму:

— И что же вас так поразило в рукописи, если вы решили потратить драгоценное время на архивные разыскания? Удовольствие, должно быть, ниже среднего.

— Это уж кому как. На меня сам воздух старых хранилищ, благоговейная тишина и дыхание прошлого действуют как допинг. Однако, поверите ли, но документов, которые использовал Скляров, я просто не нашла. А он ссылался на Центральный областной архив.

— Может, запамятовал? Возраст как-никак.