Очи познания: плоть, разум, созерцание

Общее воззрение романтизма довольно прямолинейно: согласно ему, младенцы и первобытный человек начинают свой путь с бессознательного единства с миром в целом (и чистым Я), будучи погруженными в нечто вроде первозданного рая (либо буквально земного Эдема, то есть фуражно-кормодобывающей экологической мудрости, либо «блаженного» младенческого слияния «с матерью и миром»). В ходе последующего развития сей первозданный рай неизбежно утрачивается, когда из этой первичной Основы возникает эго, разбивающее на осколки это «неотчужденное» состояние и создающее тем самым мир греха, страдания, экологической катастрофы, патриархальной жестокости и общей пагубности. Но личность (и человечество) могут отбросить свою излишне аналитическую, разделяющую и расколотую позицию, вернувшись обратно и восстановив целостность первоначальной погруженности (но теперь в зрелой и сознательной форме или на более высоком уровне). Изначальная целостность, объединенная теперь с аналитическими способностями, приведет к обновленному раю на земле, экологически защищенному и сбалансированному, породив освобожденное неотчужденное сознание, являющееся духовным в самом глубоком и истинном смысле этого слова.

Как я объяснил во введении ко второму тому своего собрания сочинений, я начал писать и «Проект Атман», и «Восхождение из Эдема», чтобы доказать концепцию романтизма. Во всяком случае, никоим образом нельзя утверждать, будто данное воззрение мне непонятно и, дескать, я никогда ему не симпатизировал. В своей фазе 1 я был его самым страстным приверженцем. Но чем больше я пытался приспособить романтический подход к тому, чтобы он объяснил реально имеющиеся данные, тем яснее вырисовывалась его несостоятельность. Во время длительного периода интеллектуального отчаяния я медленно, но верно пришел к отказу от позиции исключительного романтизма (сохранив при этом некоторые из его наиболее стойких истин), перейдя к единственному воззрению, которое, как мне показалось, было способно беспристрастно справиться с колоссальным количеством имеющихся данных. Таковым воззрением была модель развития, или эволюционная модель.

Изучив собственную раннюю и фанатичную приверженность романтизму, я смог реконструировать то, что, по моему убеждению, является интеллектуальными ошибками, приведшими к данному воззрению. Их можно обобщить в концепции «до/над-заблуждения» (ДНЗ) – или «путаницы „до“ и „над“». ДНЗ попросту означает следующее: в любой достоверно установленной последовательности развития, где развитие проходит от до-x к x и над-x, состояния «до» и состояния «над», поскольку и то, и другое являются состояниями не-x, как правило, смешиваются и приравниваются друг к другу просто по причине их кажущегося сходства. И дорациональное, и надрациональное суть нерациональное; и до-конвенциональное, и постконвенциональное суть неконвенциональное; и доличностное, и надличностное суть неличностное и так далее. И когда мы смешиваем «до» и «над», это приводит к одному из двух неприятных последствий: мы либо низводим надрациональные, духовные, сверхсознательные состояния до дорационального, инфантильного, океанического слияния (как поступал Фрейд); либо возвеличиваем инфантильные, детские, дорациональные состояния до трансцендентального, надрационального, надличностного сияния (как нередко поступали сторонники романтизма). Мы сводим «над» к «до» или же возносим «до» к «над». Редукционизм – довольно очевидное и хорошо изученное явление; а элевационизм (или неоправданное возвеличивание) был излюбленной вотчиной романтизма.

Что ж, сторонники романтизма – и я в фазе 1… Чуть ниже я приведу пояснения, пока же отмечу, что подавляющее количество данных указывает на то, что младенцы (и ранние гоминиды) в общем обитали не в надрациональном раю, а в дорациональном забытьи. Пробуждение рационального, самосознающего эго от этой дорациональной и дорефлексивной дремы и вправду подразумевало мучительное прозрение относительно ужасов явленного мира, но прозрение это было не падением из предшествовавшего ему сверхсознательного состояния, а развитием вверх из подсознательной погруженности. Сама подсознательная погруженность уже есть падение: она уже существует в явленном мире голода, боли, конечности и смертности (просто не осознает в полной степени эти мучительные факты). Сходным образом рациональное эго, вовсе не являясь пиком онтологического отчуждения, в действительности в процессе развития находится на полпути к сверхсознательному пробуждению. (Эго на самом деле не является низшим адом; оно просто ощущается как таковой, – это аналогично обморожению, при котором затронутая им часть тела не болит, пока в нее не начнет возвращаться тепло.)