Читаем Очевидец Нюрнберга полностью

Хозяином Харлем-Лоджа был некий мистер Гранди, и он любезно разрешил мне жить вместе с родителями. У него было две дочери. Младшая Марли, толстая и противная, смеялась над тем, что я не разбираюсь во многих американских вещах, но ее старшая сестра Сисси была очень мила. Мне было интересно познакомиться поближе с американскими девушками. Они вели себя очень холодно и отчужденно, ожидая, когда я сломаю лед, но потом после кино охотно целовались и обнимались, даже прежде чем между нами успевала установиться какая-то настоящая интеллектуальная или эмоциональная гармония.

В Англии мы с моими подругами всегда разговаривали об истории, философии и этике перед тем, как начать целоваться. Но я был совсем не против, если поцелуи шли первыми.

Недалеко от Харлем-Лоджа жила немецкая пара, эмигрировавшая в Штаты еще до прихода Гитлера к власти. Они дружили с моими родителями, и я тоже попал в круг их гостеприимства. Муж работал слесарем по металлу и научил меня, как получить социальную страховку и как искать работу.

Родители считали само собой разумеющимся, что я буду жить с ними, закончу школу, потом пойду в колледж и университет и получу докторскую степень. В их немецко-еврейской культуре считалось, что у детей падает социальный статус, если они не получили обязательного звания «герра доктора». Мои родители решили, что их дитя, пригретое родительской любовью, с благодарностью пойдет по проложенной дороге.

Мама повезла меня знакомиться с миссис Юлией Штраус, главой балтиморского комитета помощи еврейским беженцам, прелестной и величественной дамой, которая в 1937 году помогла нашей семье, как и многим другим, получить важнейшее официальное свидетельство. Кроме того, она же обеспечила и скромное существование моих родителей. Когда мы приехали к ней, несколько человек дожидались встречи с этой августейшей дамой и обсуждали способы получить от нее помощь. Миссис Штраус рассказала, как страдали мои родители, много месяцев не получая от меня никаких вестей. Она спросила, какие у меня планы.

— Пойду работать, — сказал я.

— Кем? — спросила она, и я сказал:

— Электриком.

Без ведома родителей я уже получил карточку социальной страховки и зарегистрировался в Мэрилендском государственном бюро занятости как «мастер-электрик». Никто ни словом не обмолвился о том, что мне всего семнадцать.

Миссис Штраус потрясло до глубины души, что я от нее ничего не хочу, и она удивилась еще больше, когда я сказал, что ни за что не буду «евреем-беженцем». Когда я получил работу, она прониклась ко мне большой симпатией. Она ставила меня в пример тем, кто просил помощи, вместо того чтобы искать возможности.

Я устроился на работу в «Симпсон электрик компани» в Аннаполисе, примерно в пятидесяти километрах от места, где жили родители; там платили семьдесят центов в час, двадцать восемь долларов в неделю. Мои родители на двоих зарабатывали тогда тридцать долларов в месяц плюс бесплатное жилье и питание! Америка еще только выходила из депрессии, и, хотя страна начала вооружаться для ведения войны, экономика еще находилась в некотором застое. В то время в ресторане «Белая башня» я мог купить гамбургер или вишневый пирог за десять центов, а кофе — а ничего другого я не пил — стоил пять центов. В Аннаполисе я нашел комнату с полным пансионом за девять долларов в неделю, пансион включал горячий завтрак в шесть утра, плотный обед и ужин у домохозяйки.

В первый раз я заметил, что комнаты и шкафы у нее в доме не запирались и целый день даже передняя дверь дома оставалась незапертой. Это доверие американцев друг к другу меня поразило. В Германии все, что могло запираться, было заперто постоянно, и мы всегда опасались воров и карманников.

Мой босс Джесси Симпсон решил звать меня Диком, увидев, что мое второе имя Рихард — Ричард. Это имя ко мне привязалось, и с тех пор все звали меня Диком. Никто уже не называл меня Вольфхен (Вольфгангчик)!

Чтобы навестить родителей на выходные, мне нужна была машина. Я нашел «форд» 37-го года, настоящая колымага, а не машина. У нее был восьмицилиндровый двигатель на шестьдесят лошадиных сил и пробег сто тысяч километров; во всяком случае, так показывал счетчик. У него были анемичные механические тормоза, выбоина в крышке багажника и помятые крылья. В остальном он был во вполне исправном состоянии. Я выложил «семьдесят сразу и по двадцать один в месяц» в течение года. Я занял шестьдесят долларов у домохозяйки и купил машину. Через шесть недель после приезда в Америку у меня уже была работа, я обеспечивал себя, получил водительские права и ездил на собственной машине!

Родители снова попросили меня переехать к ним. Мне было жалко их, что они были лишены возможности видеть, как растут их дети, ведь мой брат застрял в Англии без возможности перебраться через кишащую подводными лодками Атлантику. Я таки попытался прожить с ними несколько недель, но это с трудом далось всем нам.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии