Очевидец грядущего

Господин Президент!

Альтернативное зрение и обморочные видения – важнейшая часть нашей жизни. Они крайне важны не только для частных, но и для государственных дел. Будущее существует уже сейчас! Есть будущее неотменяемое. И есть будущее поправимое. Хочу предупредить Вас о Вашем личном будущем. О той его части, которая может быть Вами поправлена. Сведения эти не плод зарубежных наводок или дешёвых прогнозов. Они получены при помощи так называемого «альтернативного зрения», а также благодаря обморочным снам…

Дальше – облом. Точно описать собственный обморок и наступивший вслед за ним полусон с яркой и страшной картинкой не удавалось. Не справившись и на этот раз, Тихон Ильич с досадой уложил письмо обратно в папку с надписью «Аннотации».

Утро едва проклюнулось, за окном было темным-темно, хоть огни реклам в Замоскворечье уже вовсю и моргали. Малая часовая стрелка вплотную подобралась к цифре 5. Петербург с Михайловским замком, Гатчина с клумбами и болотами, Николай Второй и Павел Первый – стали опадать, рассыпаться. Снова булькнула электронная капля. Пришло ещё одно письмо от Корнеюшки: «Не забыл? Сегодня на станции «Технопарк», в 5.50!»

Нужно было снова окунать лицо в московскую, не слишком сладкую, но и не так чтобы совсем уж горькую темень, нужно было торопиться на встречу с братом Корнеюшкой.

Часть I. Сокрушённые сердцем

Зримые мысли. Технопарк

Три-четыре глубокие царапины чуть выше запястья пекли, саднили. Заныла вдруг и вся рука. Десять минут назад, расплачиваясь с частником, Каин обернулся и увидел совсем рядом, под кустом, некрупного с пестринами зайца. Заяц был виден отменно! Рыжий, худотелый, он сидел смирно и заметно дрожал. Позади зайца лиловел пойменный Нагатинский лес, бежать было куда, но заяц всё сидел. И глазел не на лес, а совсем в другую сторону, куда зайцам и глазеть-то незачем: на вспыхивающие то здесь, то там огоньки просыпающегося города. Вдруг Каину показалось: зверок дёрнул верхней усатой губой. Что-то вроде кривой ухмылки изобразилось на бесстыжей заячьей мордуленции!

Каин чуть не задохся от возмущения. Тихое бешенство, покусывая тело, поднялось от колен до паха, грубыми шовными нитками простегнуло живот, резануло предсердия, навкось разодрало рот. Яростный крик, выхаркнувшийся из самого брюха, завис на секунду над нешумной в тот час дорогой.

Как припадочный, затряс Каин головой, замолотил по воздуху кулаками…

Заяц не тронулся с места. И только когда человек что было сил рванулся к нему, наглый шныра нехотя, бочком, отпрыгнул в сторону. Каин кинулся за ушастым в молодую берёзовую рощицу, упал, въехал кистью руки в горку раздробленного, приготовленного к вывозу асфальта и, конечно, раскровил к чертям свинячьим и кисть, и запястье. Поднимаясь, осмотрелся. Зайца и след простыл. Промокнув кровь носовым платком, наискосок, через трассу, двинулся он к багрово полыхнувшей в осенней сутеми громадной букве «М».

На лестнице, ведущей к метро, было темновато. Сзади, на проспекте, утренние фонари тоже горели вполнакала. Завернув рукав куртки повыше, Каин ещё раз поднёс руку к глазам: кисть начинала вспухать. Спустив рукав, хотел уже бодро взбежать по лестнице – «для стокилограммовой туши одышка пока терпимая», – как вдруг снова увидел всё того же рыжего, с пестринами, зайца.

Заяц сидел теперь под лестницей. Правда, сейчас одно ухо торчало вверх, а другое было опущено. Хитрый ёрза, словно на что-то намекал, а может, просто изгалялся над человеком. Несколько секунд Каин стоял как вкопанный. Отвратительное ощущение: кто-то кроме него самого над ним властвует, кто-то вмиг перекинул зайца с одной стороны шоссе на другую, гадко покалывало ноздри – как будто в них совали по очереди два тонких оголённых проводка под не слишком сильным, но всё ж таки приличным, вольт в сто двадцать, напряжением.

Пересилив себя, Каин вгляделся в ушастую тварь внимательней и вдруг коротко хохотнул: перед ним сидел совсем другой заяц! И тельце крупней, и дрожал не так сильно, и уши круглей, шире… «И не заяц ведь! Кроль, крольчуга!» – хотел заорать он в голос, подался вперёд, и рыжая тварь тут же скрылась под лестницей.

«Ну, ясен перец! Вчера в метро торговали кролями, полиция продавцов накрыла, те стали вопить, кроли разбежались… Ху-у-х-х…»