Очертя голову

Говорят, перед тем, как наложить на себя руки, люди всегда зовут на помощь. Иногда надо быть глухим, чтобы не услышать, а иногда это просто слово или взгляд, вроде того, каким брат смотрел на меня сейчас. Раньше я ничего не замечал, но этот взгляд до меня дошел. Никогда не умел уговаривать людей, стоящих на краю обрыва, а между нами все еще помещалась целая вселенная.

— Квин…

— Спасать меня — не твое дело, так что хватит. Пожалуйста… Не надо, а?

— Это не дело. Я просто должен. Мне надо это сделать.

— Но зачем? — спросил брат. — Из-за того, что случилось в школьном автобусе?

Я отвернулся:

— Мама не должна была тебе рассказывать.

— Она и не рассказывала. Я от кого-то слышал. — Квин на мгновение запнулся. Я подумал, что сейчас он шагнет мне навстречу. — Правда, что выжил ты один?

Я глубоко вздохнул:

— Пойдем домой, там и поговорим.

Брат грустно пожал плечами:

— Кто-то любой ценой стремится выжить. А кто-то нет.

— А с чего ты взял, что хочешь умереть? Если сейчас все плохо и у тебя внутри пустота, это не значит, что через неделю, месяц или год ничего не изменится!

— Слова! — бросил Квин, заводясь все сильнее. — Черт, у меня не хватает терпения даже играть в «Эрудита», а ты предлагаешь ждать перемен годами! — Он опустил глаза и ссутулился. Я видел его изнутри — пружинистые поршни, перегретые шестеренки и колодец посредине. Дома он так хорошо прятал его за характером, но здесь бездна так и зияла. За моей спиной волна разбилась о скалы. Я чувствовал вибрацию каждой косточкой тела. — Иногда я просто хочу исчезнуть… понимаешь? — Брат оглядел искаженные мукой каменные лица. — А здесь просто идеальное место для этого.

— Я никогда не позволю тебе исчезнуть. — С этими словами я уставился в его заплаканные глаза и представил себе, что могу притягивать взглядом. — Давай вдвоем выберемся отсюда.

Он шагнул мне навстречу, потом еще. Я протянул ему руку, он поднял свою…

И тут рисунок на его кулаке засветился.

Из пещеры за спиной брата раздалось глухое эхо криков детей, попавших в самую гущу развлечений.

Квин отступил назад:

— Я вроде как уже привык кататься в одиночку. — Он развернулся в сторону пещеры.

Я снова терял брата. В голову не приходило ничего такого, что образумило бы его, так что я просто выложил всю правду:

— Ты валяешься в коме! Тебя увезли в больницу на скорой помощи! — Жестоко, конечно, вроде как лунатика будить, зато подействовало. Брат застыл на месте. — По крайней мере, мама так думает, — добавил я, пытаясь смягчить удар.

Не оборачиваясь, Квин ответил:

— Может, и к лучшему, что она так думает. — Он нырнул в разверстый зев пещеры, и темнота поглотила его.

* * *

Я сидел на скале среди молчаливых каменных лиц безо всякого желания идти дальше. Можно было, конечно, прыгнуть вслед за Квином и кататься с ним дальше, но вот зачем? Как помочь тому, кто отказался от помощи? Ударить, что ли, чтобы он потерял сознание, и утащить отсюда? Но я бы не сказал, что и сейчас он действует сознательно.

Вспышка желтого света. В океанской дали из ниоткуда появился новый корабль и поплыл в мою сторону. На сей раз испанский галеон — чей-то еще кошмар. Судно взяло прежний курс, увлекая новых пассажиров к новому приключению со старым концом.

— Ты не играешь, — раздался голос Кассандры. Она сидела на скале всего в нескольких футах от меня, в ярко-желтом шелковом платье, с цветами и раковинами в волосах. Девушка напоминала мифологическую фигуру — прекрасную сирену, заманивавшую моряков на верную гибель. — Ты закончил эту поездку. Время идти дальше. — Она говорила сдержанно, но ее слова все равно звучали приказом.

— Зачем ты следишь за мной? У тебя полный парк людей, готовых вручить тебе свои жизни. Оставь меня в покое! Сама знаешь, я здесь не за этим.

— Да, ты пришел спасти брата. Но он проиграет, как и все остальные.

Ее слова отразились от моего черепа несколько раз, прежде чем попали в хоть как-то соображающий участок мозга:

— В каком смысле — «как все остальные»?

Кассандра встала и подошла поближе:

— Семь гонок, одна другой сложнее. Подумай, Блейк.

— Хочешь сказать, никому еще не удавалось дойти до конца?

Девушка скучающе наблюдала за приближающимся галеоном:

— Они одурманены драйвом, и скоро ничего другого не остается. Из каждой поездки есть выход, но мало кто находит его, если вообще ищет. Наслаждение порабощает. В конце концов либо парк поглощает их, либо наступает рассвет. Так или иначе, наружу никто не выходит.

Галеон меж тем несся на скалу, пока вдруг что-то огромное, зеленое и рептилоидное не поднялось из пучины, не схватилось за мачты и не стряхнуло ездоков в воду. Если отсюда действительно был выход, они его упустили. Создание когтистыми лапами сковырнуло остатки пассажиров с тросов и закинуло их в свой зубастый рот. На камнях проступили черты новых изумленных лиц. «Здесь водятся морские змеи», как писали на средневековых картах.

— Как ты можешь! Ты же завлекаешь людей, и сама же их губишь!

— Это всего лишь вопрос равновесия, — холодно заметила она.

— О чем ты?

Девушка рассмеялась: