Очертя голову, в 1982-й (Часть 2)

Вернувшись в свой гостиничный номер, Рахметов прошёл в туалет и, склонившись над унитазом, выблевал всё выпитое одним мощным потоком. Специальная маслянистая смесь, обволакивавшая желудок, позволяла ему оставаться трезвым и накапливать спиртное, к которому он питал отвращение, наподобие вина в бурдюке. Освободившись, он почувствовал приятное облегчение.

Сняв телефонную трубку, он набрал тринадцатизначный номер и оставил на личном автоответчике Змия следующую запись: "Это терминатор. Сейчас тридцать первое августа, четыре часа утра. Я их нашёл. Четвёртого сентября, в их следующую рабочую смену, предполагаю завершить операцию. Конец связи."

Рахметов выпил воды, разделся и лёг спать. "Помрёт зимой твой Генеральный Секретарь, помрёт зимой твой Генеральный секретарь... - ритмично застучало у него в голове. - Перестройка будет, перестройка..." Напоследок он представил, как будет убивать этих двоих, ему стало хорошо и он заснул.

Традиционный сбор

На следующий день, Первого сентября 1983 года, ближе к вечеру, я и моя жена отправились к Котову. С удовольствием мы прогулялись пешком до "Площади Восстания" и повернули на Невский. Двое суток почти беспрерывно шёл дождь, а теперь из-за Адмиралтейства светило тяжёлое городское солнце. Асфальт, крыши и листья на деревьях ещё не обсохли, в воздухе ощущалась приятная прохлада.

- Хочешь, дойдём пешком до Дворцовой? - предложил я.

Вера отрицательно покачала головой.

Последние месяцы она мне очень не нравилась. Я заметил, что она балуется травкой, но не подал виду. Я ещё надеялся, что её депрессия связана с психологической адаптацией в новых старых условиях, но уже понемногу начинал догадываться, в чём истинная причина, хотя и гнал от себя эти мысли...

Две остановки на метро, ещё три на трамвае - и мы у Котова, на двадцать третьей линии Васильевского острова.

Дима встречает с приветливым выражением лица. Снимаем обувь, проходим в его комнату. Он по привычке живёт в своей, маленькой, хотя и другая тоже в его распоряжении. На столе, в салатницах и глубоких тарелках, расставлена закуска: салат "Оливье", винегрет, жареная рыба, холодный плов, холодная варёная курица. Бутылка водки и бутылка сухого вина. Рюмки и фужеры из родительского серванта.

- Вот, картошечка поспела, - Котов несёт из кухни дымящуюся кастрюлю. Вера помогает ему переложить грубо изрезанный при чистке картофель на тарелку. Я выставляю две водки и четыре сухого.

Понятно, что все разносолы, за исключением картофеля, приобретены Котовым в "Домовой кухне"; зато стол выглядит внушительно, по праздничному.

- А что Петрушка? - поинтересовалась Вера.

- Обещал быть, - Котов скептически поморщился. - Похоже, что его Зинка не пускает.

- А в октябре свадьба...

- Можно расстроить, - легко предложил Котов.

- У Зинки мёртвая хватка, - возразил я.

- Ещё посмотрим, какая у неё хватка, - сказала Вера.

Не успели мы выпить, как в дверь раздался звонок.

- Лёгок на помине! - обрадовался Котов.

Это действительно к нам пожаловал Петрушка - "наш младшенький", как ласково мы его называли, чувствуя своё могучее превосходство в возрасте и жизненном опыте. Он выглядел слегка возбуждённым и взъерошенным.

- Вырвался? - я шагнул к нему на встречу и пожал руку.

- На следующей неделе Эльвира Станиславовна поведёт нас писать заявление во дворец, - сказал он как будто удивлённо.

- На Лаврова? - почему-то спросил Котов.

- На Красного Флота... дело не в этом, - Петрушка снял очки и протёр стёкла платком. - Я бы не хотел торопиться с этим делом. Предполагается, что после свадьбы я буду жить у них, вместе с Зинаидой и Эльвирой Станиславовной. Боюсь, что для меня это будет слишком напряжённо... Можно сказать, что я к этому совершенно не готов. Пока ещё не готов.

- А что изменится потом? - спросила Вера.

- Я надеюсь, что потом, когда мы закончим Университет и начнём работать, мы сможем снимать комнату или квартиру... какую-нибудь жилплощадь.

Мы все посмотрели на него с большим сомнением: Зинаида была противопоказана Петрушке на любой площади.

- Мы не позволим тебе жениться на Зинаиде, - заговорил я начистоту. Знаешь, что они с тобой сделают через год? Они вместе с её матушкой превратят тебя в домашнего кота. Они тебя кастрируют.

- Сева!.. - в отчаянии вскрикнул Котов и схватился за сердце.

- Хочешь, я поговорю с Зинаидой? - предложила Вера.

Петрушка с тревогой переводил взгляд с одного на другого.

- Нет, ничего не надо, вы только испортите.

Вера безнадёжно махнула рукой.

Котов разлил и в нетерпении ходил вокруг стола. Мы расселись и выпили по первой за встречу. Через полчаса пьянка вошла в стадию возбуждённого галдежа, а ещё через час наступила первая волна пресыщения. Чтобы преодолеть это состояние, нужно было выпить ещё. А потом ещё и ещё. Но мы никуда не спешили.