Очертя голову, в 1982-й (Часть 1)

Феликс Петрович верил в бессмертие души — хотя бы в согласии с законами природы. «Если где-то убудет, то где-то обязательно прибудет». Он допускал также поддержание сколь угодно долго, в разумных пределах, жизненных сил в органической ткани. Но согласится ли душа вечно пребывать в пределах «бессмертного» тела? Не станет ли бессмертное туловище живым трупом, зомби, которого дёргает за невидимые ниточки дьявол?

Всё началось после того, как возившийся в оранжерее Миша Альтшуллер увлёкся генетикой. Как-то раз, вскользь, он заметил Коршунову, что теоретически допускает существование «гена старения», который не позволяет человеку бесконечно самообновляться. Изъятие этого гена привело бы к тому, что организм сам, сколь угодно долго, поддерживал в себе самую оптимальную физическую форму. Старик в считанные месяцы сделался бы молодым человеком, а ребёнок, достигнув этого оптимального возраста, остался бы уже в нём навсегда.

Услышав такое от человека, у которого на столе вертится perpetuum mobile, Коршунов взмок от волнения. Он приказал бросить всё и вплотную заняться этой проблемой.

Вскоре Альтшуллер экспериментально подтвердил правильность своей теории. Едва передвигавшийся от старости лабораторный кролик в считанные недели преобразился в молодое, энергичное животное.

Коршунов потерял голову.

Через пару дней кролик издох, и Коршунов упал духом.

Та же участь, что и кролика, постигла «бессмертную» морскую свинку. Потом была белая мышь, потом зелёная лягушка. Феликс Петрович, едва начиная испытывать эйфорию от успеха, снова падал духом.

Мерехлюдин обвинял Альтшуллера в саботаже, тот пудрил мозги терминологией. Дело не шло.

Вот и сегодня Миша в очередной раз наговорил Коршунову кучу околонаучного вздора, а затем посоветовал не рассчитывать на скорое разрешение проблемы. Когда же он сказал «А вы, Мерехлюдин, тоже хотите вечной молодости?», Феликс Петрович поспешил распрощаться.

Неприязненные отношения между Мерехлюдиным и Альтшуллером, в сущности, устраивали Коршунова. Не будь этих периодически возникавших пикировок, гений, слишком хорошо знавший себе цену, мог бы зарваться окончательно в своих требованиях. Он сам выступал в приятной роли доброго дяди и заступника.

Прерванная трапеза

При выходе на Асфоделовый луг командующего и его заместителя встречал толстенький интендант, рядом с которым стоял повар в высоком накрахмаленном колпаке и кокетливо повязанном на шее ярком платочке. Оба приятно улыбались.

— Феликс Петрович! — хлопнул себя по лбу Мерехлюдин. — Обед!.. Шулер проклятый, совсем заморочил голову.

Коршунов посмотрел на часы.

— Товарищ командующий, попробуйте, умоляю, — сложил пухлые ручки интендант. — Рыбный стол… очень оригинальная карта…

Повар сиял как на обложке рекламного проспекта.

— Хорошо, пожалуй, — согласился Коршунов.

Обед подавали в просторной застеклённой веранде с прозрачным полом, нависавшей над фигурным искусственным водопадом с внутренней подсветкой. Интендант, прослуживший двадцать лет в сфере обслуживания верховного командования, исполнял обязанности метрдотеля. Официанты порхали.

— Кулибин этот твой… Шулер… Подавай ему утром свежие яйца всмятку, — пожаловался Мерехлюдин. — Омлет из порошка не жрёт.

Решение по поводу курятника Коршуновым было уже принято. Два специалиста-куровода были приговорены к смертной казни; оборудование, птицы в клетках и прессованные корма — всё это уже дожидалось наверху скорейшей отправки.

— Да ладно, бог с ним, с Кулибиным. Ему свой мозг питать надо. С курами веселее. И садовник помёту просил для удобрения… Готовьте помещение в хозяйственном секторе.

На стол подали серебряную супницу.

— Уха из стерляди с шампанским по-царски!

Коршунов пригубил ложку и одобрительно кивнул головой. Он уже научился здесь не есть, а только пробовать.

Окунь хлопнул в ладоши, всё стоявшее на столе исчезло, появилось новое. Началась головокружительная кулинарная чехарда, сопровождаемая вкрадчивыми комментариями.

— Судак марешаль, форель под раковым соусом, кисло-сладкая засахаренная рыба по-китайски, — в жжёном сахаре, пробуйте палочками, пожалуйста… — чилийский суп из угря, чёрная лапша по-японски, клёцки из лангуста по-испански, вьетнамские пирожки тюнь, — это как голубцы, кушайте, пожалуйста… — баба из риса по-марокански, сыр из шампиньонов, спаржа…

— Уф! — сказал Феликс Петрович, откинувшись в кресле.

Вдруг, опустив глаза, он увидел, как на самом гребне водопада, буквально в нескольких метрах от его ног, с камня на камень перебирается человек. Судя по комбинезону, работник технической службы.

— Что это он ещё вылез… — поморщился Мерехлюдин. — Вот чучело… Проходи, проходи живо! — махнул он рукой. — Ну!..

Однако человек не послушался. Наоборот, он встал под самой верандой, уверенно расставив ноги на двух больших валунах. Внезапно он вскинул из-за спины трубу гранатомёта, положил на плечо, прицелился Коршунову прямо в ноги и выстрелил.