Очерки

Хотя с точностью неизвестно время, когда русские люди пришли в дикие страны непочатых и недоступных хвойных лесов, тем не менее известны до мелких подробностей орудия, способы и последствия той тяжелой борьбы с суровой природой, на которую они обязательно натолкнулись. Впрочем, ограничиваясь здесь географическими пределами страны, носившей в древнем Новгороде название Заволочья и Двинской земли, мы на первых же страницах первоначальной летописи встречаем прямые указания, что эта страна была хорошо известна первым насельникам славянского племени, основавшим торговый Новгород. «Волок», отделяющий системы рек, текущих на юг и запад, от тех рек, которые направляются в Студеное море по северному склону лесистой земли, был обхожен и пройден.

В XI веке новгородцы уже собирали дань с Печоры; в XII предпринимали в знакомые места, в Двинскую землю, частые военные походы, а с XIII не только начали здесь правильную, обдуманную и настойчивую колонизацию, но получали дань даже с отдаленного заморского Терского берега. Населялись русскими людьми и Обонежская пятина, простиравшаяся вплоть до Белого моря, по сторонам Онежского озера, и новгородские области — Заволоцкая (по обеим сторонам Северной Двины, от реки Мезени до реки Онеги), Пермь (по верховьям Камы и Вологды) и Печора (от реки Мезени до Канинского полуострова). В XIII веке существовало даже независимое от Новгорода и совершенно самостоятельное владение между реками Вяткой и Камой, основанное новгородскими выходцами еще в предшествовавшем веке под именем Хлынова (что теперь Вятская губерния).

Привели сюда этих новых поселенцев многоводные реки — издревле испытанные и облегченные пути для народных переселений, на этот раз замечательные своим обилием и направлением течения. Сплошная цепь озер, соединенных между собою протоками, указала надежные места для первоначальных водворений, а частая и роскошная сеть рек, прорезающая область дремучих лесов во всех направлениях, вводила в самую лесную глушь и выводила на простор богатых морских побережий. Захватом верховьев реки и одновременно с ними и преимущественно устьев побочных рек обеспечивались начальные шаги наиболее опытных и смелых передовых водворенцев. Постройкою на этих местах укрепленных городков (Великий Устюг и Вологда, Вага и Холмогоры, Каргополь и Соль-Вычегодская) упрочивалось дальнейшее существование земледельцев на избранных ими пунктах. Шли сюда новгородские люди с издавна приобретенным навыком к постройке «хором» и судов, еще с 1016 года известные под бранным словом «плотников», приданным им киевскими полянами и степняками. Шли новгородцы безбоязненно и охотно расселялись на просторе свободных от заселений мест под защитою укреплений по речным подолам и угорам — "садились на сыром корени", по красивому выражению древних юридических актов, "где лес от века не пахан". Поселялся здесь новгородец на свой страх и в надежде на свою силу, как выговорил один за всех св. Антоний Римлянин: "Не приях ни имения ото князя, ни от еаископа, но токмо благословение, и паша на чужой земле ни вдвое, ни во едино, ни себе покоя не дах: да то все управит Мати Божия, что есмь беды принял о месте сем".

Впусте лежащие земли были свободны, никому не принадлежали. Свободен был и искавший себе на них оседлого жилища и хлебородного места народ славянского племени. Во всякое время он волен был оставить избранное место и обменять его на другое. Если кто-либо нанимался для работ — ежегодно на осенний Юрьев день (26 ноября) он имел право оставить этого хозяина и искать другого. Простор для передвижений был обширный и неограниченный. Самый способ владения землею покровительствовал тому, что наше сельское население было подвижное: народ искал оседлости c покидал найденную землю ради той же оседлости. И чем дальше в глубь времен, тем обычай этот был сильнее и деятельнее. Непрерывным потоком двигался народ на северо-восток России искать пашен. Полетел вместе с ними и воробей — в глухих трещах неизвестная птица. Выжигая еловые и срубая сосновые леса, пахарь, особенно на пустошах, давал простор лиственным лесам и самым сильным между ними — березовым. Береза стала развиваться в таком множестве, что в среде лесных инородцев родилось глубокое убеждение в том, что появление белой березы знаменует их погибель и владычество "белого царя".