Очерки из сборника 'Наши в Испании'

Как мог, я успокаивал несчастного влюбленного, посылая ему письма каждый день. Более того, во время мирного этапа этой переписки по обрывкам сведений, выуженным Михаилом у матери Анны, и по таким мелочам, как дата и время рейса вылета (влюбленный рыцарь сам провожал невесту на самолет), мы точно установили, в какое злачное место родины Донжуана должна была залететь русская ночная бабочка. И я поехал...

Найти ее и опознать по той самой, "смелой пляжной" фотографии, не составило труда. Самым трудным для меня в этой истории оказалось, сидя с нетронутым бокалом шампанского за стойкой бара, под присмотром "мадам", ответить Анне на ее простой вопрос.

- Если Вы не собираетесь заняться со мной сексом, то зачем Вы меня искали, чего Вы от меня хотите? - взволнованным, но ровным голосом спросила моя собеседница.

И в самом деле, чего? Я не знал что сказать. Много раз жизнь меня убеждала, что в подобных случаях, когда нет заранее подготовленной легенды, и знаешь что врать, лучше говорить правду. И я выложил ей все начистоту: про неочищенную папку "удаленные" в ее компьютере и про намерение Михаила лично отправиться в погоню за своей невестой.

- Так что мне сказать Михаилу? - в заключение своих откровений спросил я. Настал черед Анны задуматься. Для нее было настоящим ударом, что ее секрет, страшная тайна из разряда тех, что женщины предпочитают скрывать вечно и уносить с собой в могилу, вдруг раскрылась.

- Скажите ему, что не нашли меня.

- Он сам приедет...

- А Вы можете сказать ему, что я работаю официанткой?

- И все? Без подробностей? Привет передать? - во взгляде Анны была такая настороженность и надежда, которых я никогда не забуду.

- Поверьте, - продолжил я, - я сейчас очень жалею, что впутался в эту историю. Мое единственное желание - выпутаться из нее, никому не навредив, не сломав ничьей судьбы. Я передам Михаилу все, что вы скажете. Тем более, что доказательств Вашей занятости секс-услугами у меня и в самом деле нет, ни свидетелей, ни снимков.

Если б вы видели, какой чистотой и искренностью засветился ее взгляд! Передо мной была не пойманная за руку валютная проститутка, а победительница школьной поэтической олимпиады.

- Знаете, что! Передайте ему от меня, что я живу в отдельной квартире с подругой Надей. Что работать приходится много, но зарабатываю я очень хорошо, до 2500 долларов в месяц чистыми.

- Что значит "чистыми"? Так обычно называют сумму за вычетом налогов. Вы легально числитесь как... Ну, в общем, я хочу спросить: Вы и налоги платите?

- Нет, "чистыми" в данном случае значит "к выплате на руки". За вычетом той половины, что отдаем хозяйке за квартиру, питание, одежду и прочее. Так сказать, за вычетом "прямых затрат", раз уж мы заговорили на языке экономических терминов. Я ведь по специальности бухгалтер!

Скажите, Мише, что хозяйка к нам относится заботливо, даже сопровождает в магазины, ведь мы почти не говорим по-испански.

- А как же официантка без знания языка? - сам собой вырвался у меня вопрос.

- Все очень просто: заказы принимает сама хозяйка а мы только подаем-подносим и посуду убираем. Меню, конечно, пришлось выучить наизусть, но это было не так уж трудно. "Вино", "бренди", "коктейль" и многие другие слова совпадают!

- И Вы только сейчас, сходу все это придумали?

- Что Вы! Я маме все это давно по телефону рассказываю. А главное - все это чистейшая правда, кроме... - она замялась и даже покраснела. Нет. Насчет "покраснела" мне, должно быть, показалось.

- А как быть с письмами в компьютере?

- Не знаю... Вы ведь и не должны были спрашивать меня про письма? Ничего пока не говорите, а я что-то придумаю и позвоню Мише сама. Ладно?

На прощание она деловито, будто говорила о спичках, спросила:

- Может быть Вас все-таки обслужить? За мой счет. А то хозяйке не понравится, что не я сумела клиента "обработать".

- Нет, спасибо. Вы уж с хозяйкой как-нибудь сами разберитесь.

Домой я мчался, пришпоривая своего Опеля настолько, насколько позволяли попутные машины, будто за мной гнались чужие проблемы. Скорость приносила облегчение, освежала мысли.

Михаил не поверил ни одному переданному мной слову его возлюбленной и обиженно написал, что приедет сам. На этом переписка с ним прекратилась и я начал было думать, что навсегда разделался с героями "служебного романа" из города моего далекого прошлого.

Но случилось иначе.

8 марта 2000 года мне позвонил Михаил. Ранее я никогда не слышал его, мы только переписывались, но я сразу догадался о принадлежности высокого, почти женского голоса, едва услышав первую фразу:

- Я как-то раз поздравлял Вас с днем Советской Армии. Вы припоминаете прошлый год? И прошлый век?

- Как можно забыть! - во мне в один миг проснулось пережитое тогда гнусное чувство, - а теперь Вы решили поздравить меня не с "мужским днем", а с женским? Это надо понимать как оскорбление?

Мне, подобно уличному забияке, хотелось прицепиться к какой-нибудь мелочи и поссориться навсегда с телефонным собеседником. Даже набить ему морду... за что-нибудь.