Очерки истории чумы (фрагменты)

21 ноября для целей обсервации оборудованы 84 вагона-теплушки, в которых были поставлены нары в два яруса, железные печи и фонари (рис. 56). Вагоны были крайне неудобны для тех, кого в них помещали. Исходя из имевшегося объема воздуха, в вагоне могли жить не более 6 человек. В действительности количество обсервируемых превышало нормативную величину в 4 раза. В разгар эпидемии в распоряжении обсервации было 149 вагонов, которые могли вместить в общей сложности до 3500 человек. В каждом вагоне помещалось от 10 до 25 человек.

56. Вагоны-теплушки использовались для ночлежного приюта, обсервации и изоляции (Богуцкий В.М., 1911)

Лица, подлежащие обсервации, посылались на пункт участковым врачом в сопровождении фельдшера и под конвоем. По прибытии на пункт их помещали в приемный барак № 20, где термометрировали и отправляли в баню.

Если партия прибывала после 6 часов вечера, то она здесь в приемной и ночевала, предварительно, конечно, людей термометрировали. Случалось, что задержанные ожидали несколько часов, пока освободится баня и продезинфицируются вещи предыдущей партии.

Баню устроили только в январе, а до этого обсервируемых размещали по вагонам без бани. Температура первое время измерялась не у всех, но когда начались заболевания в вагонах, стали термометрировать каждого. В предбаннике лица, поступившие на обсервацию, раздевались. Деньги сдавались на хранение тут же, и в их получении владельцам выдавалась расписка. Металлические и бумажные деньги дезинфицировались в сулеме или карболовом растворе. Хотя от сулемы металл покрывается амальгамой, а бумажки бледнеют, их владельцы не обижались и не протестовали, а на обращение денег это не оказало особенного влияния.

Вещи собирались в мешки, которые запломбировывались и их хозяевам выдавался на руки железный номерок, причем записи вещей не велось; записывались лишь вещи, привозимые для дезинфекции из города.

Мешки с шерстяными, бумажными и другими вещами отправлялись в рядом стоящую паровую камеру-вагон. Меховые вещи дезинфицировались тут же в предбаннике, сулемой из гидропультов. Устроенная здесь же формалиновая камера для этой цели оказалась не пригодной, так как в ней были большие дыры. Кроме того, здесь была необходима быстрая дезинфекция, а в формалине приходилось держать вещи минимум 4–6 часов.

Пока производилась дезинфекция всей одежды и белья, обсерви-руемые мылись в бане, затем 2–3 часа, а то и более, они ожидали свои вещи. В самой бане выставлялась пудовая банка зеленого мыла, откуда каждый брал, сколько хотел в свои цинковые тазы или деревянные шайки. Выходили обратно через тот же предбанник, но обработанный дезрастворами, пока они мылись. Меховые вещи обсервированных, конечно, так и не успевали здесь высохнуть от сулемовой дезинфекции.

С заднего хода бани функционировала маленькая баня для санитаров и русской обсервационной публики. Здесь применялись все указанные выше приемы дезинфекции. Дальнейшее сводилось к следующему: на каждого европейца выдавался 20-копеечный паек, а при посадке в теплушку выдавался полный набор постельного белья.

Той же партией, с которой пришли, обсервируемые санитаром-приемщиком под конвоем проводились к обсервационным вагонам, где их сдавали заведующим фельдшерам. Они размещали китайцев в количестве от одного до 30, смотря по степени подозрительности на чуму.

Сразу по прибытии обсервируемые китайцы получали долю пайка, полагающегося им в сутки: 3 фунта хлеба черного; одна восьмая фунта сахара; один золотник чаю; 0,25 фунта соленых китайских овощей; полфунта чумизы или 0,3 фунта риса.

Одно время в разгар эпидемии китайцам вместо сахара выдавалось финнозное мясо, купленное Городским советом на городской бойне по низкой цене. Ежедневный расход на китайца был не более 10 копеек (ежедневный заработок 70% китайцев не превышал 20–50 коп).

При обсервации, в разгар эпидемии, в ведении врача находился персонал из 2 студентов, 5 фельдшеров, 4 сестер милосердия, 6 русских санитаров и 33 китайцев санитаров.

В обязанности студентов, фельдшеров и сестер входило ежедневное термометрирование обсервируемых утром и вечером, (вечером не всех, а только тех, среди которых было заболевание). На каждого из них, таким образом, приходилось около 10 вагонов обсервируемых. Кроме того, у фельдшеров было еще учреждено суточное дежурство для того, если возникнет потребность взять мокроту у обсервируемого, перевести его в изоляцию или в чумный барак и т.п.

Вечером ежедневно дежурным фельдшером подавались сведения в контору об опустевших вагонах, об обнаруженных больных, о прибывших и выбывших с обсервации, и вообще обо всех перемещениях по обсервационному пункту.

Медицинский персонал по объективным причинам не мог достаточно тщательно следить за состоянием здоровья всех обсервируемых. Он просто не успевал в течение дня всех их термометрировать, поэтому некоторые больные оставались незамеченными. Китайцы же, сидящие в обсервационных теплушках, никогда не указывали на своих заболевших товарищей.