Очерк пути из Ситхи в С. Петербург

Мы приехали в Тепик в полдень, и покрытые пылью, въехали на просторный и украшенный цветами двор Г-на Баррона, который принял нас дружелюбно, и ввел в, великолепно меблированные покои, чтобы представить своей фамилии. Таким образом мы по наружности очутились в Европейском городе, в обществе образованного семейства. Радушная встреча Г-жи Баррон, веселое, приятное обхождение любезных и прекрасных её дочерей, высокое музыкальное дарование двух старших, Доны Долорес и Доны Мануэльи, занимательная беседа самого Г-на Баррона, одним словом, все виденное нами в доме этой достойной уважения фамилии, доставило нам несказанное удовольствие, и послужило подкреплением душевных и телесных сил, которым, после долгого: лишения, пользовались мы целую неделю. — Однако же я не должен распространяться: попытаюсь в общих чертах описать тебе дальнейшее наше путешествие, не останавливаясь на городах и деревнях, чрез которые мы проезжали. Г. Баррон угомонил Gefe politico, который решительно хотел воспретить нам ехать далее; он позаботился также о лошадях, мулах и погонщиках. Верховая езда из Сан-Бласа была не слишком тягостна жене моей, за исключением солнечного удара в руку; сынок наш много забавлял себя и нас, на своей красивой лошади, болтовнею с друзьями своими, Испанцами, которые старались выучить его своему языку; и так мы могли с бодрым духом ехать далее.

Я назвал бы Мексику землею противоположностей. На расстояниях соразмерно коротких, сменяются самые пустые степи с прекраснейшими садами и плантациями; необозримые равнины с высящимися до небес горами; безлюдные пространства с населенными селами и городами; холодный утренний воздух с палящим полуденным зноем; сосновые леса с бананами и сахарным тростником; медного цвета черноволосые Мексиканцы с белокурыми Испанцами. Безлесным степи на горах несказанно пусты в сухое время года. Глинистая и каменистая почва обнажена от всякой растительности; изредка на обширном пространстве встречается колючий нопал, настоящий Мексиканский кактус; горизонт опоясывают голые горы, воздух сух, небо ясно, и солнце распаляет людей и животных до расслабления: на пути чрез степь они тщетно ищут прохладной тени и освежающей воды. Гологоловый коршун, называемый zopelote, лениво носится над степью, и опускается там, где привлекает его запах мертвечины. Эта печальная картина степей Мексиканской равнины между Теликом и Гвадалахарою, простирающихся на многие десятки миль, самым приятным образом оживляется внезапным появлением птички огненного цвета, величиною с Нашего воробья (это не кардинал, которого мы видели в Перу; впрочем он также водится в здешних лесах); она светится в воздухе, как раскаленный уголь, на лету или качаясь па вершине попала. Эту прекрасную птичку называли мы другом, из благодарности за удовольствие, которое доставляло нам её появление: обыкновенно показывалась она по близости жилых мест, ибо где есть ключи и могут быть употреблены для поливки маисовых полей, сахарных плантаций и банановых рощей, там верно встретишь красивую деревеньку, которая, с зелеными садами и полями своими, как оазисы в песчаных морях Африки, приятно изумляет утомленного путешественника. Иногда дорога идет по краю глубокого оврага, коего влажнее дно обитаемо и возделано, и куда взоры обращаются с вожделением, пока дорога не свернет опять в сухую, безжизненную, скучную степь. Потом сцена переменяется; местоположение становится разнообразнее; въезжаешь в хвойную рощу, род Сибирских кедров, но не высокого роста, в тени коих цветут лупины, того же рода и цвета, как и покрывающие в Кадьяке большие луга; если бы не встречался нам друг наш, огненная птичка, мы могли бы забыть, что находимся между тропиками.

На ночь мы всегда останавливались в селениях. Хижины поселян на горных равнинах не из тростника, как в жаркой полосе, но из нежной глины; в них нет сеткообразной рогожной койки и качающегося в ней креола, нет и круглых, из бамбукового тростника сплетенных кресел; все прочнее и соответственнее суровейшему климату. Жилище креола меблировано следующим образом. В одном углу, или и у стены против дверей, стоит образ Святого или Гваделупской Богоматери; у другой стены, на полках, расставлены тарелки, чашки и глиняная посуда; на третьей висит гитара, войлочная шляпа с широкими полями, и длинная, прямая, с обеих сторон острая шпага, с следующим изречением, которое золотыми буквами насекается на светлой стали:

No me satues sin razon,

No me enbaines sin honor.